Кровь в его жилах - Татьяна Лаас

— … мне не нужна, — закончил за него змей. Саша продолжил настаивать:

— Моя жизнь?

Светлана вцепилась в руку Саши:

— Не смей, прошу. Это только мой груз.

Змей отмахнулся:

— Тем более. Рюриковичи пленили меня — им и платить.

Саша прищурился, на миг превращаясь полностью в пламя:

— Убьешь её — у тебя будет сотня кровников, не меньше. Мы уничтожим тебя, чего бы это нам не стоило.

Огнь рассмеялся:

— И погрузите мир в период до покорения огня?

— Справимся как-нибудь.

Светлана потянулась и поцеловала Сашу в щеку — на прощание:

— Не надо. Не спорь. Я была рождена именно для этого — дать свободу стихиям, просто мне подарили еще десть лет неожиданной жизни. Все хорошо. Тебе не надо на это смотреть. Я была неправа. Уйди, прошу…

Она отвернулась от него, стаскивая с себя шинель и бросая её на снег. Саша обнял её со спины, прижимая к себе:

— Ни за что не брошу тебя одну.

Рук его она почти не чувствовала. Они то и дело летели по ветру черным пламенем.

— Я даю тебе свободу, Огнь.

Его не надо было просить дважды. Он шагнул к ей, огненным обжигающим кольцом заключая в свои объятья. Алое пламя зашипело, сталкиваясь с черным, но Саша не отступил, не отпустил Светлану.

В шее загорелся пожар — там, где прильнули огненные жадные язычки пламени. Светлана чувствовала, как из неё тянут не кровь — тянут её силы, её жизнь, её душу, быть может. Она слабела на глазах. Пара ударов сердца, и ноги сами подогнулись, не в силах выносить боль. Саша не отпустил её — осел в снег вместе с ней, устраивая её на своих коленях и продолжая обнимать. Наверное, колени, как и его руки, были теплые — Светлана этого не чувствовала. Она видела только серое низкое небо. Хоть бы одну звездочку увидеть на прощание. Или лучше Сашины глаза. Хотя умирать на коленях у любимого — пошлость. Ей-то хорошо, а каково ему смотреть на то, как она умирает?

Она попыталась отползти в кромеж, чтобы Саша не видел, но змей не пускал.

Сердце трепыхнулось, замерло, бросая в холодный пот. Ледяная рука смерти скользнула по груди, сжимая сердце, а потом змей взвился в небеса, улетая огненным коромыслом. Странно. Светлана еще была жива. Сердце забилось испуганно, помня о том, что могло остановиться навсегда. Шолохов потом бросит на очередном обследовании: «Душенька, это всего лишь экстрасистола. Так бывает!»

— Я… жива… — еле выговорила она.

Саша подтянул её к себе, зацеловывая её лицо. Его ладони скользили по спине, согревая, а губы были везде. Он так и не научился целоваться, зато энтузиазма у него было много. Или это его страх так преобразился — Светлане было все равно.

Она обнимала его своими ослабевшими руками и надеялась, что больше никогда не отпустит его. У неё еще три стихии ждут свободы, но это такая ерунда. Главное — она выжила. Значит, и три остальные стихии получат свободу вместе с ней. Самое главное, для чего она нужна на троне, она сделает и не венчаясь на царство.

— Я тебя люблю… — Саша чуть отстранился, прислоняясь своим лбом к её.

— Я тоже тебя люблю, — смутилась Светлана. В груди жгло, словно огонь оставил на ней свою печать.

Саша потянулся за Светланиной шинелью и замер, невоспитанно глядя Светлане на грудь. Воротничок блузки болтался на ветру, показывая не совсем приличное — край её белья.

Саша опомнился, накинул на Светлану шинель и пробормотал:

— У тебя… на груди… сокол…

Светлана распахнула шинель, пытаясь рассмотреть пикирующего сокола — печать Рюриков. Её у неё никогда не было.

— Медный? — глупо спросила она, уже видя, что нет, не медный.

— Он, скорее…

— Золотой? — голос её сел.

— Я бы сказал: огненный.

— Вот же… — Светлана растеряла все приличные слова. — Холера!

Саша посмурнел, замолчал, погружаясь в какие-то свои размышления, и Светлане стало как никогда больно и страшно — с соколом она стала совсем недоступна для него. На соколицах женятся только избранные. Голубая кровь, белая кость.

Пальцы Саши принялись споро застегивать пуговицы её блузки, а потом…

Светлана выругалась, замечая, как змей выныривает откуда-то из облаков и пикирует прямо на них с Сашей.

— Холер-р-ра!

Пламя огненным бутоном раскрылось, поглощая их обоих.

Светлана, уже понимая, что не успевает, ладонями обняла Сашу за лицо:

— Сашка, ты человек! Я это знаю.

Пламя прошило её насквозь, обжигающе горячее до невозможности терпеть. Она лишь бормотала губами, чувствуя, как сгорает:

— Я знаю… Я верю…

И стало легче. Пламя закружилось вокруг них с Сашей, выжигая все ненужное и наносное. Сашины руки закрыли её от огня, крепко прижимая к себе. Он склонился над ней, но пламя больше не обжигало. Только дарило тепло, только напоминало, что оно и есть жизнь.

Когда пламя опало, змей был уже далеко — рванул куда-то на вновь отросших крыльях, и Светлана надеялась, что он еще долго не вернется сюда.

Саша заглянул ей в глаза:

— Как ты?

Она робко улыбнулась:

— Еще не поняла.

Кожа на груди под пикирующим соколом еще горела. Что ж, осталось только уточнить, что такого когда-то сделал Мишка, что превратил своего медного в золотого. И что сделал Дашков — у него тоже сам собой появился медный сокол, совсем не положенный ему по праву рождения.

Саша поднялся на ноги, поднимая и Светлану. Он помог ей надеть шинель, но смотрел при этом куда-то в сторону, заставляя Светлану нервничать. Неужели появившийся в неё сокол сломал то хрупкое чувство, что возникло между ними? Неужели огненный сокол разрушил уверенность Саши в её любви? Он же… Он же не передумал добиваться её? Он же не откажется от их любви из-за сокола?

Саша хмурился, смотрел куда-то в сторону, словно прощался со Светланой. Она понимала, что с огненным соколом, чтобы он не значил, от трона придется бегать энергичнее, чем раньше. Светлана тоже отвернулась в сторону. Она устала. Просто морально устала доказывать раз за разом, что Сашино происхождение ей неважно, что она хочет быть только с ним. Просто наложилось все. Страх перед непредсказуемой стихией, которая и убить мимоходом может, потому что разум нечеловеческий. Огромная кровопотеря. Усталость. Пламя. Она больше не может тянуть все сама.

Он все же отмер, решив что-то для себя, и принялся застегивать пуговицы