Тайны Троссард-Холла - Виолетта Орлова

Наконец юноша спустился к берегу; тут и вправду негромко шелестели воды. Пляж распростерся вдаль на много единомилль, пустынный и тихий. Но не было в здешней природе ничего умиротворяющего, как это должно быть в погожий оюньский день на берегу моря в закатных отблесках солнца. Напротив, тут было жутко. Раздувшееся красное солнце, будто напившееся чужой крови и готовое вот-вот лопнуть, угрожающе зависло над водами: желтыми, гнилыми, цвета протухших овощей. И воздух вокруг был липкий и тягучий; как паутина он цеплялся за легкие, прилипал к ним, не позволяя сделать ни вдох, ни выдох.

Даниел всматривался вдаль, пытаясь понять, отчего ему так плохо. Отчего все самые отвратительные стороны его характера сейчас готовы проявиться в полной мере? Ему стало настолько тошно от самого себя, от этого моря, что ему захотелось зарыть голову в песок и забыться. Но лишь одна-единственная мысль возвращала его к действительности. Тод. Где же он?

Даниел, превозмогая отвращение, приблизился к воде; та отступила от него. И мальчику страстно захотелось пнуть волну ногой, как нашкодившего щенка. О, как он ненавидел это море!

Вдруг что-то черное показалось на гладкой желтой поверхности. Это был плащ. Плащ Тода! Даниел, не раздумывая, бросился вперед. Море методично отступало от него, показывая нежно-белый песок.

— Тод! — отчаянно крикнул Даниел. Он готов был бежать так сколько угодно, только лишь бы увидеть живым и невредимым своего друга. Ничего ведь не могло случиться? Это же был Тод, бесстрашный Тод, которому всё нипочем. И море было ему по колено.

Но вот в какой-то момент воды всколыхнулись, и на их поверхности показалась голова. Это был без сомнения он, Тод, только что же это? Его глаза… Бессмысленные, пустые, закрытые мерзкой желтой пленкой. Казалось, что он уже давно мертв.

— Тод! — вне себя от ужаса вновь закричал Даниел, пытаясь приблизиться к другу. Но море отступало от мальчика, унося за собой Тода. В какое-то мгновение глаза тонувшего слабо вздрогнули и раскрылись, посмотрев в упор на Даниела. На длинных ресницах остались ошметки жирной пленки, мешая мальчику в полной мере увидеть, кто перед ним. — Уходи немедленно! Или я снова убью тебя… — еле слышно прошептали побелевшие губы, и через секунду волна опять накрыла Тода с головой.

И Даниел без раздумий бросился назад, не помня себя от страха. Вряд ли он когда-нибудь сможет забыть этот холодный, расчетливый взгляд и голос, опустошенный и лишенный каких-либо эмоций. Белые губы и восковое лицо, жирную желтую слизь, стекающую по длинным волосам… Да, Даниел испугался, но вряд ли кто на его месте почувствовал бы себя храбрым. Страх, такой сильный, безотчетный, какой никогда не владел им, гнал мальчика подальше от этого берега, к своим друзьям. И Даниел с радостью поддался этому чувству, не имея сил противостоять ему.

Однако в какой-то момент он насильно остановил себя, хоть для этого ему пришлось собрать в кулак все те крупицы решительности и остатки воли, которые вообще в нем могли быть. «Море хочет, чтобы я убежал», — подумалось вдруг Даниелу. И он, быстро окинув взглядом пляж, кинулся к деревьям. Ему пришла в голову одна мысль, и как только она появилась в его голове, страх вновь отступил. Мальчик схватил длинную ветку — тут было полно таких; огромные деревья подступали прямо к берегу, они ломались от ветра, мешали друг другу и разрушались, умирая.

Даниел вновь бросился к морю. Не далее, как несколько минут назад трус, ну а теперь уже поведением своим доказывающий обратное, он бесстрашно бежал вперед, не боясь больше желтых волн — ведь сейчас от правильности его действий зависела жизнь друга. Тод тонул. Мальчик пытался вырваться, пытался доплыть до берега, но волны закручивали его, безжалостно вертели, как свою игрушку, не желая с ней расставаться. Несчастный захлебывался желтой водой, которая, казалось, находила удовольствие в этой медленной пытке. Даниел подбежал к морю, с веткой наперевес, но оно, как и раньше, уходило от него, унося с собой его друга.

— Держись за ветку! Я не могу подойти ближе! — прокричал Даниел. Странное явление — но когда голова Тода скрывалась из виду, то воды становились обманчиво гладкими и тихими, и напротив, шумели и бурлили, когда мальчик пытался вырваться. Вряд ли Тод вполне осознавал, что сейчас происходило вокруг него. Он даже плохо понимал, кто пытается его спасти, если это вообще было спасение, а не очередной мираж. Очередная попытка моря посмеяться над ним. Но когда ветка потянулась к нему, а море, такое неподатливое, не отступило от нее, Тод из последних сил выдернул руку из воды и схватился за шершавую поверхность, понимая, что это, возможно, его единственный шанс на спасение.

Даниел с силой, о которой он сам даже не подозревал, стал тянуть своего друга к берегу. Вначале было очень сложно, но в какой-то момент Тод почти полностью показался из-под желтой толщи воды и тащить его стало как будто бы чуть легче, словно море постепенно сдавалось и отпускало свою жертву.

— Держись! Еще немного… — прохрипел Дан, подбадривая приятеля. Когда они уже почти выбрались на сушу, Тод вдруг страшно застонал и отпустил ветку! Вода опять была готова унести его, но Даниел смог наконец схватить друга за руку и вытащить на берег. Они оба свалились на песок, опустошенные, напрочь лишенные сил. Тод, статный красавец, сейчас был похож на уже многократно использованную губку, смоченную маслом. Казалось, он даже немного постарел. На посиневшем лице его выступили морщинки, волосы будто поредели, а в глазах читалась такая боль и тоска, что смотреть на него без внутреннего содрогания было невозможно.

— Что с тобой? — Даниел с ужасом смотрел на друга. Из глаз Тода полились слезы, которые он был не в состоянии сдержать.

Гордец во всем, Тод и сегодня думал в первую очередь о себе. Один пошел искать лагерь, думая, что таким образом выделится среди других учеников. Возгордился, увидев желтые воды, думая, что они открылись взору только благодаря его исключительности. И наконец, жажда мести, удовлетворение своей обиды — что это, как не гордыня? Из-за него могли пострадать другие. Из-за него… Как когда-то Оюна.

Мальчик не замечал, как Дан вытер его лицо тряпкой, оторванной от своей собственной штанины. Не заметил он также и того, как этот слабый, хилый мальчишка приподнял его и уверенно повел наверх, подальше отсюда.

— Размазня… — только и прошептал Тод, позволяя поднимать себя наверх. Он всегда раньше так называл Дана, искренне полагая,