Суровая расплата. Книга 1: Тень среди лета. Предательство среди зимы - Дэниел Абрахам

мужчина помоложе. – У них теперь самая быстрая и маневренная армия. Нет ни одного правителя, который бы не ощутил на своей шкуре их укусы. Эти земли не захвачены, но они вынуждены платить дань Конвокату, что нисколько не лучше.

– Жители разграбленных поселений могут не согласиться с подобным утверждением, – попытался пошутить Ота, чтобы снять напряжение.

– Проблема гальтов в том, что они не способны удержать захваченное, – сказала женщина. – Каждый год – новый набег, и корабли с рабами и награбленным добром возвращаются в Гальт. А ведь гальты разбогатели бы в разы, если бы остались править в Западных землях. Или посадили своего правителя в Эймоне. Или в Эдденси.

– Тогда нам пришлось бы торговать только с ними, – произнес мужчина помоложе. – Перспектива хуже некуда.

– У гальтов нет андатов, – жестко сказал старший.

Продолжать не стал, любой мог закончить его мысль: нет андатов, значит и воспринимать гальтов как серьезных противников нет смысла.

– А если бы были? – предположил Ота, надеясь увести разговор подальше от темы престолонаследия в Мати, а значит, и от себя самого. – Или если бы у нас не было андатов?..

– Если небо поменяется с морем местами, будем ловить птиц на удочку, – проворчал старший. – Это все из-за Оты у людей в голове неразбериха. Я от надежного человека слышал, что Данат с Кайином заключили перемирие до тех пор, пока не изловят этого изменника.

– Изменника? – переспросил Ота. – Никогда не слышал, чтобы его так называли.

– Всякие истории рассказывают, – сказал молодой. – Только доказательств ни у кого нет. Шесть лет назад хай заболел, и несколько дней все ждали, что он умрет. Были подозрения, что его отравили.

– И что, разве не Ота прибег к яду снова? Взять хотя бы смерть Биитры. А хай так и не поправился. Точно вам говорю: даже если Ота предъявит права на трон, лучше его казнить за совершенные преступления, а власть доверить кому-нибудь из благородных семей.

– Он мог и рыбой отравиться, – сказала женщина. – В тот год было много плохой рыбы.

– Никто в это не поверит, – возразил старший.

– А кто из двух оставшихся братьев будет для Мати лучшим хаем? – спросил Ота.

Старший в компании его новых знакомых сказал «Кайин», а младший и женщина хором – «Данат». Имена словно столкнулись во влажном воздухе, и тотчас разгорелся спор.

Кайин – мастер переговоров. Данат – любимец Мати. Кайин вспыльчив и гневлив. А Данат – лентяй и может неделями не вылезать из постели.

Каждый из братьев, если послушать обе стороны, и воплощение добродетели, и ничем не лучше какого-нибудь уличного грабителя.

Ота внимал, иногда вставлял замечания и задавал вопросы, рассчитанные на то, чтобы разговор не свернул в сторону. Но все это время думал о своем.

Когда он наконец с притворным сожалением сказал, что ему пора, троица только кивнула в ответ и продолжила спорить.

Ота постоял немного у жаровни, чтобы обсохнуть, забрал у прачки свои вещи – чистые, еще теплые, пахнущие кедровым маслом – и оделся.

Людей на улице заметно прибавилось. Небо над Мати, после того как солнце исчезало за горными вершинами, еще долго оставалось светлым, но, когда Ота вышел из бани, даже до столь раннего заката оставалось еще две ладони.

Ота шагал, не выбирая направления. Черная брусчатка под ногами и высокие дома казались знакомыми и в то же время чужими. К небу вздымались сверкающие в лучах солнца башни. На пересечении трех улиц Ота набрел на впечатляющих размеров арочный проход, который вел во внутренний двор жилого дома. Каменная арка была украшена деревянными и металлическими символами хаоса и порядка.

Доносившийся с востока горьковатый дыма из кузниц смешивался с чадом растопленного жира – уличный торговец жарил утку. Ота вдохнул эти запахи и на мгновение оказался во власти воспоминаний.

В этих воспоминаниях ему было не больше четырех лет и все сливалось в одну картину: запах дыма, вкус горячего медового хлеба, вид на долину с вершины башни и нежная женская кожа… матери, или сестры, или служанки. Теперь уже не узнать.

Картины были четкими и эмоционально сильными, но это были воспоминания призрака – им не место в теперешней жизни Оты.

Какое-то событие в прошлом связало все эти обрывки вместе, но прошлое ушло и уже никогда к нему не вернется.

Он изменник и выскочка. Отравитель и злодей. Все это ложь, как будто специально выдуманная для того, чтобы было о чем поговорить в чайных и комнатах для встреч. Очередная вариация на тему братоубийства, пьеса, которую из поколения в поколение разыгрывали в Хайеме.

Ота почувствовал страшную усталость. Наивно было думать, что его забудут, что Ота Мати не станет жертвой злобных измышлений торговцев и купцов, выходцев из благородных семей и безродных горожан. Кому нужна правда, когда вымысел доставляет столько удовольствия? И уж тем более в этом городе никому нет дела до полузабытых воспоминаний детства какого-то посыльного. Для всех этих людей жизнь Оты не дороже горстки золы, а его смерть стала бы облегчением.

В Дом Нан Ота вернулся, когда в черном, как омут, северном небе уже замерцали звезды.

На ужин были запеченный ягненок, свежий хлеб, перегнанное рисовое вино и холодная вода. Соседи Оты по комнате тоже подсели к столу. Они шутили, смеялись, обменивались новостями и сплетнями со всего мира.

Ота без особых усилий снова превратился в Итани Нойгу, с наступлением ночи улыбаться становилось все легче, но ощущение ледяного холода все не уходило из груди. И только перед тем, как лечь спать, он нашел управляющего и забрал у него свою сумку с письмами.

Письма, естественно, были зашиты, но Ота все равно проверил узлы, убедился, что их никто не развязывал. Вскрывать оставленные на доверенное хранение письма было недостойно «благородного ремесла», но все же глупо доверять без оглядки. А если Дом Нан пошел на подрыв доверия, об этом тоже полезно узнать.

Ота разложил бумаги на кровати и задумался.

Письма в торговые Дома и наименее знатные семьи утхайема – это обычное дело. Письма́ непосредственно для хая не было – сам Ота не стал бы так рисковать, – но у посыльного всегда найдется повод попасть в дворцовый городок.

Например, можно раздобыть приглашение на какую-нибудь аудиенцию. А если очень захотеть, можно обратиться к Господину вестей и заявить, что есть дело при дворе. Что, кстати, сейчас не так далеко от истины.

Ота сидел в тишине и чувствовал, как в нем сталкиваются два разных человека.

Одному страстно хотелось поддаться страху и сбежать на какой-нибудь далекий остров, чтобы счастливо