Кремлевский кудесник - lanpirot

в глаза, что это не просто ретро-стиль, бутафория, или музейные экспонаты — эта техника выглядела… новой. Свежевыкрашенные панели, яркие, не выгоревшие надписи «ПУСК», «СТОП», блестящие и не потёртые тумблеры и ручки регуляторов. И эта техника была вполне себе «живой» и действующей, как в каком-нибудь НИИ семидесятых-восьмидесятых годов.

Но, куда же делись сенсорные панели, огромные мониторы, компьютеры и прочая современная техника? Куда подевался сам Гордеев? Меня охватило полное, можно даже сказать — абсолютное изумление. Это было сильнее страха, даже сильнее радости от обретенной возможности вновь двигаться. Это было похоже на какой-то сдвиг реальности, вызывающий ощущение, что я провалился сквозь время.

Это помещение, это оборудование — всё кричало о другой эпохе, и от осознания этого становилось вдвойне не по себе. Казалось, что я откатился на полсотни лет назад, очутившись на какой-то научной базе времён развитого социализма. И, судя по наличию на этой базе знакомой мне чугунной ванны, я оказался в том самом секретном НИИ разведывательных проблем в котором работал дед Руслана.

Мой взгляд, скользнув по хаосу проводов и железных шкафов, наткнулся на того самого мордатого военного, который продолжал отчитывать растерянных лаборантов, продолжающих держать меня под руки. Он стоял ко мне полубоком, и теперь, когда глаза немного привыкли к свету, я смог разглядеть его получше.

Это была не просто военная форма — просветы между золотыми звездочками на его погонах были василькового цвета. Орущий мордоворот был подполковником государственной безопасности. Ну, да, а чего я еще ожидал? Ведь начно-исследовательский институт был основан на базе Управления «Т» ПГУ КГБ СССР. Так что без чекистов здесь никуда…

— Ну, и чего застыли? Тащите его из этой дурацкой ванны! — Мордатый вновь обратил на меня свой начальственный взор. — И куда только уходят государственные средства? Тьфу!

Я сделал шаг к краю ванны, но что-то неприятно кольнуло меня где-то в ложбинке чуть ниже затылка, там, где череп соединяется с шеей.

— Стойте! — воскликнул один из лаборантов, останавливая мою руку, которую я уже занёс для проверки. — Мы же его еще не «отключили»!

Лаборант, державший мою руку, повернулся к своему напарнику и кивнул. Тот торопливо завел свободную руку мне за спину. Его пальцы, холодные и цепкие, нащупали что-то у меня на шее.

— Сейчас будет немного неприятно, — предупредил он. — Ну, ты и сам знаешь…

И после этих слов он начал аккуратно, но уверенно тянуть это нечто из моей шеи. Боли не было, но ощущение, действительно, было странным и противным — из моей плоти медленно выходил некий предмет, глубоко засевший в тканях.

Лаборант отстранился, держа в руках странное устройство, напоминающее трёхштырьковый штепсель, но вместо контактов из него торчали три короткие и остро заточенные иглы, измазанных чем-то красным — по всей видимости, моей кровью. От штепселя куда-то за пределы моей видимости тянулись разноцветные провода.

Однако, когда иглы только начали выходить, перед моими глазами мелькнули странные «картинки». Даже не картинки, а целые сцены, прожитые в какие-то микроскопические доли секунды. Я… нет, не я, а кто-то другой… но чувствовал я всё это так, как будто это происходило именно со мной…

Так вот, запыхавшийся, с бешено колотящимся сердцем, я-«не я» несусь по какому-то грязному двору, заваленному битым кирпичом и старыми покрышками. В руке — какая-то небольшая и плотно запаянная капсула. Я на ходу, почти не глядя, швыряю её в чёрный провал разбитого подвального окна. Адреналин горьким комком стоит в горле.

И тут же взгляд, будто на автомате, цепляется за облупившуюся стену дома: черные цифры на ржавой табличке — «ул. Матросова, д. 2…». Дальше табличка была отломана. Потом резкая смена кадра — снова бег, но уже по тёмной улице, а за спиной чьи-то тяжёлые шаги и хриплые крики…

Чей-то грубый захват, пальцы, впившиеся мне в плечи, и дикий, животный ужас, от которого я инстинктивно вгрызся зубами в жесткий воротник своей же рубашки. Меня сбили с ног и повалили на землю, но горький запах и вкус миндаля, а также пришедший следом металлический привкус, заставившие нёбо и язык онеметь. Меня пронзила судорога, и мир в глазах поплыл, выцвел и рухнул в черноту.

А потом… резкий щелчок в сознании, как переключение тумблера. Я снова стоял в ванне, по-прежнему поддерживаемый под руки лаборантами, и сквозь открытую дверцу видел все то же ретро-убранство лаборатории. От подполковника пахло дешевым одеколоном, а из динамика над дверью доносилась хриплая радиопередача о новом трудовом подвиге какой-то там бригады коммунистического труда.

Но эти обрывки чужой паники, этот адрес на стене, этот горький привкус миндаля на губах — последствия действия сильнейшего яда — цианистого калия, все это было не сном и не галлюцинацией. Это было слишком реально, чтобы оказаться простым бредом. Похоже, что всё это оказалось в моей голове вместе с этими иглами.

— Ну, вот и все, — лаборант подвесил «штепсель» на специальный крюк, обнаружившийся в баке. — Можно выходить. Осторожнее, дружище, голова еще может кружиться.

Я молча кивнул, делая вид, что подчиняюсь, но внутри все кричало, а мои мысли теперь совершенно запутались. Улица Матросова, дом 2… Что я спрятал в том подвале? И главное — кто я теперь, тот, кто стоит в этой ванне, или тот, кто бежал по темному двору, зажав в руке смерть с привкусом миндаля?

Я выбрался из ванны, заливая серые бетонные плиты подвала солёной водой. Один из лаборантов накинул мне на плечи какую-то простыню, типа из тех, что выдают в общественных банях. Я инстинктивно в неё завернулся, ища взглядом, где бы присесть. Ноги до сих пор подрагивали, сердце бешено колотилось. Того и гляди, инфаркт хватит от подобных потрясений.

Ни лавки, ни стула я в этой допотопной лаборатории не обнаружил, зато заметил нечто странное. Буквально в паре метров от ванны, только с другой стороны, стояла обычная медицинская каталка, на которой ничком вниз лежало тело. И, судя по цвету кожных покровов — мертвое.

Но не это меня напрягло — в шее трупа торчал точно такой же штепсель, какой только что вынули из меня. И от этого штепселя к ванной шел точно такой же пучок цветных проводов. А еще мой взгляд зацепился за клетчатую рубашку, которую я уже видел в своём видении, и в воротнике которой оказалась зашита капсула с цианидом.

Я замер, не в силах отвести от неё взгляд. Значит, это не просто галлюцинация — это была чужая память, которую