Осколки будущего - Алевтина Ивановна Варава

– Я бы мог вылететь в пустую ячейку, – вызвался Эрру. – Пожалуй, возможно исследовать их изнутри, перемещаясь за стенки. Займёт какое-то время, но если там не хранят одни сплошные ключи, то так должно получиться отыскать нужный. Или внутри тоже могут быть видеорегистраторы?

– Сейчас новогодняя ночь, – возразил Ника. – Всё закрыто.

– Салли ведь становится невидимой для простых смертных, – прорычала принцесса Авелилона. – Значит, на записи не попадёт и сможет доставить Эрру в хранилище. Нужно только, чтобы он проносил её через запертые двери. Лапочка, у Салли есть Внутренний мир? Реально в него вселиться? Её получится подхватывать золотым облаком, чтобы преодолевать стены?

К тому моменту, когда Тинин возлюбленный и кошка согласовали план и отправились грабить австрийский банк, Ханна сняла с огня керосиновой горелки источающую вонь отвратную пакость.

– Кто осмелится первоочерёдно опробовать? – самодовольно уточнила она, и Аня тут же вскочила: так некомфортно ей было в чудовищном обличье. – Окунай в варево лапу, – велела отшельница.

Принцесса Авелилона послушно выполнила указание. Но через толстую корку демонической шкуры не почувствовала ничего. И ничего не изменилось.

– Вот незадача, – запричитала Ханна, – а сготовлено-то на всех! Отсель буду стряпать помаленьку. Кто отведывать станет?

– Я, – тут же вызвалась будущая императрица.

– Скверно, – продолжала Ханна, начиная мыть в тазу свой котелок, – на сей вариант я наиболее полагалась.

Она замесила что-то другое, ссыпая в чистую посудину порошки и травки. Неповоротливая громадина-Соня пыталась помогать, но пролила на пол что-то важное и теперь, от греха подальше, сидела в сторонке и раскладывала по кучкам не особо ценные ингредиенты. На большом передатчике дёргалось изображение со включённого зеркальца на ошейнике Салли. Она, незримая, бродила по ярко освещённой праздничной Вене в поисках нужной компании. Там было три пополуночи. Соответственно, прикинула Аня, дома – пять. Мама с папой вряд ли приехали, да и не будут никого будить первого января довольно-таки долго. За Тени можно не опасаться, тем более даже Красоту в целях конспирации убедили пройти ритуал, обзавестись двойником и, временно состарившись, отослать копию к Сухановым. И всё же управиться нужно максимум до раннего зимнего заката, то есть всего часов за двенадцать.

Салли с Эрру потратили на обнаружение банка и камер хранения в нём целых пять часов реальности. Они как раз блуждали по подвальному помещению, когда Ханна снова вызвала подопытную Аню на плацдарм возврата к потерянному облику, вручила металлический колокольчик на шнурке и велела в него позвонить.

– Сей час предстанет то, что наличествовало изначально, – разъяснила травница.

Двухметровая принцесса Авелилона, размахивающая колокольчиком, не сразу приметила, как одна ракушка из скарба Ханны, отсортированного Сонькой на полу, затряслась и покрылась трещинами. Но потом повалил густой розовый дым. Из него выступила абсолютно голая женщина с длинными каштановыми локонами до пят. Она растерянно оглядывалась и удивлённо изучала себя.

– Что это? – севшим голосом прошептала Евгения Витальевна.

– Кто осмелился воплотить Гею? – гневно вопросило небесное явление прокуренным сиплым басом.

Из-под стола сзади неё показалась юркнувшая в укрытие Ханна и прытко опустила на растрескавшуюся ракушку пустой чугунный котелок. Та превратилась в щебень. Голая Гея растаяла.

Ханна отбивалась от посыпавшихся упрёков, бормоча, что не сильна в экспериментальной магии.

– Мы же не останемся такими навсегда? – всерьёз занервничала принцесса Авелилона.

Отшельница не ответила, причитая на предмет «знатных чар, о коих прадед в дневниках писывал».

Эрру и Салли возвратились из банка. Тутэлла привела добытчиков к воинам через золотую дымку, и оба тут же расчихались. Над оккупированным Ханной столом висел густой едкий пар. Пахло прокисшей капустой.

Эрру продемонстрировал маленький ключик.

– Надо сто-то тязёлое! – захлопал в ладоши демон-Соня.

Эрру сделал пасс, и из воздуха соткался мини-пресс. Однако стоило его запустить, поместив внутрь добычу, и пресс растаял.

Не помогла и чистая магия, дружно направленная в ключ благоразумно удалившимися в пустую часть коридора воинами. Она исчезла, едва с ним соприкоснувшись.

– Всё не так просто, – резюмировала Натали. – Придётся снова обратиться к зеркалу.

– А ведь здесь может быть какое-то мощное заклинание, – упаднически протянула Салли, наблюдая, как демон-Соня изо всех сил сжимает металл когтистыми, похожими на кувалды, лапищами.

Возвратились к мебели. Не участвовавшая в атаке на артефакт Ханна тут же с энтузиазмом протянула к Аниной морде какую-то пластину.

– Облобызай сие, – велела она.

Демон-Аня беспрекословно поцеловал холодную поверхность.

– Ощущаешь покалывание?

– Д-да… – прорычала принцесса Авелилона.

Между тем начало печь.

Закружилась голова. Последнее, что она увидела, – свои демонические губы, стремительно набирающие вес.

* * *

Навалился тяжёлый сон. Образы мелькали детальными сценами, в которых Аня не участвовала, а словно наблюдала со стороны:

Зал без дверей и окон. На полу – мужчина. Немолодой, усталый. У него глубокие круги под глазами, крючковатый нос, неровно отросшие смоляные волосы с проседью собраны сзади в хвост. Перед мужчиной – женщина. Высокая, статная, с алебастрово-белой кожей, густыми и длинными локонами цвета спелых каштанов. Закутанная в красное, напоминающее тогу, платье в пол, осыпанное осколками рубинов. Она запускает пальцы в шевелюру своего пленника и что-то говорит, но Аня не слышит слов.

Картинка меняется. Теперь это спальня. В кровати с балдахином дремлет тот самый человек. Он выглядит куда здоровее, будто оправился после серьёзной болезни. На краю постели, обмотанная шёлковой простынёй, сидит всё та же незнакомка. На лице – смятение. Она держится руками за живот – ногтями впивается в шёлк. С ужасом оборачивается на спящего партнёра.

Новая сцена. Девушка в сарафане в горошек и маске, стянутой на затылке, качает позолоченную колыбель. Там, на ворохе кружев, спит недавно рождённая девочка. Она белоснежна, черты воздушные, прямо-таки ангельские. Малютка ровно дышит крошечным носиком.

В углу юноша, тоже облачённый в боевой костюм в горошек и неизменную маску, собирает груду вычурных детских одёжек, с которыми удаляется в распахнутую дверь. Через другой проём входит женщина с алебастровой кожей, одетая в пурпур. Воин, качая колыбель, почтительно кланяется.

Женщина в пурпуре не обращает внимания. Она кладёт на подушку рядом со своей дочерью Священный камень Авелилона.

Девочка поводит миниатюрной головкой. Уютно зевает, сжимая хрупкие пальчики, тонущие в оборках. И открывает глаза.

Пустые, без зрачков. Омуты холодной тьмы.

Бездонные и ледяные. Будто весь мрак Вселенной скопился в этих чёрных алмазах. Сверкающих силой, уверенностью и угрозой. Пока потаённой, на самом дне. Но такой явственной.

От взора ребёнка пробирает дрожь. Потусторонний ужас. От него Аня резко просыпается.

Она очнулась, лёжа массивным затылком на чьих-то неудобных шипастых коленях. Колени принадлежали Нике. Он, как и сама Аня, всё ещё представлял собой уродливого монстра.

Привидевшийся кошмар быстро отступал, и принцесса Авелилона совсем позабыла о нём, заметив, что за время её бесчувствия на одном из диванов появилась абсолютно зелёная русалка.

Русалка сидела как ни в чём не бывало, поджав под себя хвост и зримо не страдая от отсутствия воды. Плавники огромными лепестками