Бес лести предан - Элиот Лилит

все пытаетесь засунуть в какие-то рамки, а ведь это такая скука! Зачем мне быть супругой императора, если я могу быть его боевым товарищем и лучшим другом? И на что мне быть почтенной матерью семейства, когда я могу возглавлять военный корпус и давать другую жизнь тем, кто, как я, не хочет довольствоваться своей заурядной долей? Я слишком люблю свободу, чтобы быть хорошей женой, и слишком часто соприкасалась с бесами, чтобы когда-нибудь стать матерью. Понимаете теперь, почему ваша просьба нелепа?

– Нет, – сказал он, хотя завеса, скрывающая, что творится в голове у этой женщины, впервые приподнялась. – Я не понимаю, как можно жить жизнью, которой живем мы, и не желать другой.

– Потому что вы несчастный дурак, – Нелидова покачала головой. – Остается только пожелать вам то, что вы так упорно желаете мне – найти кроткую благовоспитанную жену, которая будет ходить перед вами по струнке и простит, что вы любите императора больше нее. А нам, дурным женщинам, позвольте буянить, пока есть запал, и не лезьте не в свои дела. Великие княжны и без вас разберутся, как им жить.

И больше они не сказали друг другу ни слова.

VII. Темный Гость

Глава 65. Черти пляшут

В последние несколько недель разломы не сдвинулись ни на волос. Замеры производились ежедневно, ошибки не было: багровые трещины остановились, проделав только половину пути до Дворцовой площади. Кто-то благодарил за это мальтийских рыцарей. Те по-прежнему держались особняком, патрулируя ночной город небольшими отрядами, но на закатах и рассветах собирались вокруг разломов, чтобы провести очередной ритуал, в таинство которых не посвящали ни новоиспеченных петербуржских кавалеров, ни даже великого магистра.

Может, помог всеобщий душевный подъем – начали приходить новости о первых победах фельдмаршала в Европе. Может, дали плоды еженощные истребления бесов. Может, чем черт не шутит, сработали какие-то из запретов, которые император щедро накладывал на старый уклад жизни. Но результат был налицо: ночной Петербург стал напоминать ночную Гатчину. Бесы все равно вылезали, но теперь боязливо жались по углам и разлетались перепуганными воробьями, стоило раздаться за углом клацанью сапог бесогонов. А теперь – перестал ползти разлом.

Давящая безысходность отступила, как отступают тучи перед солнечными лучами. Даже кошмары Алексею почти не снились, и странные видения, где он обнаруживал себя то подле Германа, то в теле прусского офицера, больше не приходили. Наконец-то ничто не отвлекало от работы: он с удвоенной энергией рассматривал прошения, писал рапорты и разъезжал по соседним городам, инспектируя бесогонские части.

Даже балы во дворце стали давать чаще – или же Алексей просто стал чаще на них бывать. Ненавидел званые вечера он по-прежнему, но теперь его преследовал нелепый страх, не решит ли Нелидова, что он боится показаться ей на глаза.

Сегодняшний прием выдался особенно унылым. Императорская чета с половиной гостей вскоре уехала осматривать строящийся Михайловский замок, ранний вечер заволок окна тьмой, и даже музыканты играли уныло, без вдохновения. Не видно было и молодых друзей Александра: Алексей не заметил ни гордого профиля Чарторыйского, ни живо жестикулирующего графа Строганова. Забившись в свой угол, он мрачно наблюдал, как Нелидова хохочет о чем-то с Александрой – Елены сегодня тоже не было, бедняжка простудилась и не покидала своих комнат. Неподалеку Александр мило беседовал о чем-то с мадам Шевалье, счищая ладонью морозные узоры на стекле. Алексей давно не видел этих двоих вместе – обычно Кутайсов не отходил от мадам Шевалье ни на шаг, да и в присутствии Елизаветы Алексеевны с французскими певичками не пофлиртуешь, но сегодня оба препятствия куда-то запропастились. Поддавшись любопытству, Алексей неторопливо направился к беседующим. Замер в трех окнах от них, напряг слух. Легкомысленный тон и беспечные улыбки предполагали разговор о пустяках, так что слова француженки его удивили:

– …ведь расследование еще идет.

– Может быть, вы что-то не так поняли? – мягко спросил Александр. – Граф Пален давно сказал, что продолжать бессмысленно. Его величество тогда очень досадовал, угрожал даже снова его отставить, да только со всем остальным господин губернатор справляется безупречно, так что дело просто замяли.

Алексей затаил дыхание. Снова о пожаре в театре?

– Ну не из простого же любопытства он снова меня расспрашивает, как вы полагаете? Верно надеялся, что я вспомнила новые подробности.

– А вы вспомнили?

– Разве там есть что вспоминать? – мадам Шевалье рассмеялась. – Давайте лучше потанцуем, вы обещали.

Александр не ответил. Побледнев, он смотрел за окно. Алексей проследил его взгляд, но ничего необычного не заметил: караульные стояли на местах, белокурая бесогонка шутливо раскланивалась с Константином, готовясь отправиться в патруль, и даже бесов нигде видно не было.

– Ваше высочество?

Александр встрепенулся.

– Извините, мадам, я только что вспомнил об одном неотложном деле, – он быстро огляделся и просиял, заметив Алексея. – Вот, барон Аракчеев с вами потанцует вместо меня. Алексей Андреевич, идите сюда!

Алексей чуть не застонал. Мадам Шевалье, кажется, разделяла его чувства, но Александр так решительно их свел и так стремительно умчался, что пришлось подчиниться инерции.

Он давно не танцевал – едва вспомнил, где держать руки и куда ставить ноги, – но Мадам Шевалье, воплощение грации, скрадывала его неловкие движения своими, плавными и непринужденно отточенными. Ноздри забил цветочный аромат духов, в глазах рябило от кружащихся вокруг пар. Мадам Шевалье улыбнулась и подалась к нему – близко, слишком близко.

– Я и не знала, что вы танцуете, барон.

Алексей бы лучше еще раз пробежался с ней по горящему театру, чем довел до конца этот проклятый танец, да кто ж его спрашивал?

– Случается иногда, – последний раз он чувствовал себя таким идиотом после разговора с Нелидовой на набережной.

Чего, интересно, за нее снова взялся Пален? И избавился ли Александр от той обгорелой бумаги? Если вскроется, что все это время цесаревич скрывал улику, которая, пускай с натяжкой, но могла изобличить в любовнице императорского камердинера французскую шпионку, страшно представить, что может случиться. Все-таки война идет…

С головой уйдя в тревоги, Алексей так крепко стиснул ладонь мадам Шевалье, что та вскрикнула.

– Ох, извините, – он поспешно разжал пальцы. – Я очень неловок.

– Я заметила, – мадам Шевалье ошпарила его пронзительно-синим взглядом.

Даже если она шпионка французского правительства, откуда в ее шкатулке бесы? Откуда черная метка? Ангела Смерти давно сжевала неутомимая гильотина, он ни на ком уже не мог оставить черный отпечаток ладони, который, если верить Александру, до сих пор скрывался за бирюзовым бархатом рукава мадам Шевалье. Если верить Александру… Но