Бес лести предан - Элиот Лилит

страусиными перьями мешало задним рядам разглядеть, что происходит у трона, но Алексея это не беспокоило. Граф Литта еще раз прочел официальный рескрипт о назначении его величества великим магистром ордена Госпитальеров. Император слушал с благосклонной улыбкой – давно его не видели в таком прекрасном расположении духа. Когда двое рыцарей вынесли пурпурную бархатную подушку с золотой короной и вторую – с мечом и кинжалом, император поднялся с трона, и подскочившие Куракин и Кутайсов облачили его в тяжелую черную мантию, подбитую горностаевым воротом. В этом громоздком одеянии стройная невысокая фигура обрела очертания внушительные и величественные, но до чего же странно было видеть его в чем-то, кроме излюбленного прусского мундира…

Граф Литта принял первую бархатную подушку, преклонил колено и почтительно протянул ее императору. Тот подхватил корону и уверенным жестом водрузил себе на голову. Золото сверкнуло в свете свечей, но даже оно не сияло так ярко, как его серые, будто посеребренные, глаза. Затем граф Литта передал императору меч. Тот и его поднял так, будто тяжелое оружие ничего не весило, и с прежней вдохновенной решимостью осенил себя крестным знамением.

Ритуал был завершен.

Началась церемония присяги. Один за другим рыцари подходили к новому великому магистру и, преклонив колено, приносили клятву в верности и послушании. Император каждого встречал ласковой улыбкой и отпускал мягким жестом руки, стоило отзвенеть священным словам.

Алексей не понимал любви императора к минувшей эпохе рыцарства: слишком поздно добрался до легенд и преданий, чарующих впечатлительных мальчишек. Суровая реальность излечила его от романтизма: на свете нет ничего идеального, и даже самые прекрасные грезы налезают на настоящую жизнь так же худо, как слишком маленький кадетский мундир.

С присягой покончили, но церемония продолжалась. Теперь император посвящал в рыцарей тех, кого счел достойными этой почести. И первым человеком, к еще большему изумлению публики, оказалась его супруга. Алексей не знал, чему все удивляются – назначение императора великим магистром уже шло вразрез со всеми устоями рыцарского ордена, так не все ли равно, женщина или мужчина?

Настал черед великих князей, Куракина, Нелидовой… И наконец – его.

Запретив себе вслушиваться в шепотки и пересуды, Алексей вышел на середину зала и преклонил колено перед императором. В тот миг его величество был ослепителен. От пылающих щек и влажно искрящихся глаз до носков начищенных сапог, он весь состоял из сверкающих граней, будто бриллиант, ограненный самым талантливым ювелиром. Может быть, «великий магистр» это не просто слова. Может быть, приняв новых подданных, разгорелся ярче царский огонь. Но церемония, казавшаяся театральным представлением, вдруг наполнила душу Алексея трепетом. Сердце наполнилось теплотой так, что стало трудно дышать.

Он не заслуживал такой чести. Он всего этого не заслуживал: роскошных залов Зимнего дворца, титулов, чинов и более всего – милостей, сыпавшихся из рук того, кто призван карать и уничтожать тьму, а не ласкать ее мягкими отеческими прикосновениями.

На свете нет ничего идеального. Красивые легенды осыпались пеплом, стоило открыть глаза и оглядеться. Но одну легенду он нашел в реальности, и, давно разучившись верить собственным грезам, уверовал в чужую.

«Служи верно».

«Ибо служба императору…»

«Ибо вера в императора…»

Алексей поднялся на ноги, подумать только, кавалером Мальтийского ордена. На плече, где несколько мгновений назад приминал эполет клинок священного меча, на секунду задержалась рука. Голос императора был не громче шепота, но Алексей слышал каждое слово:

– Все эти годы ты служил мне именно так, как должен служить рыцарь своему сеньору.

Серые глаза сияли неземным блеском – блеском далеких звезд и света, льющегося из небесных дверей. Даже при желании Алексей не смог бы ответить – горло было туго перетянуто чувством, для которого не существовало названия. За стенами Зимнего дворца бушевал грозовой ливень, но в памяти этот день отпечатался яркой белой полосой.

На свете нет ничего идеального.

Только этот человек. Только этот миг.

Потерявшись глазами в круговерти шуршащих подолов и темно-зеленых мундиров, Алексей дожидался окончания бала в самом уединенном углу. Отсюда он хорошо видел зал, а на нем никто взглядом не задерживался. Александр вычерчивал фигуры в паре с Елизаветой Алексеевной, пьяный от восторга Кутайсов вертелся с мадам Шевалье, ласково улыбались друг другу Мария Федоровна и Куракин… И в самом центре зала, будто фигурки в музыкальной шкатулке, неотделимые от сказочной мелодии, кружились в танце император и Нелидова.

Одухотворенность церемонии сменилась редким проблеском праздности, и вот его разделить не получалось. Такое веселье не для него.

От пестрого моря танцующих отделилась маленькая фигурка. Уж не к нему ли направляется?

Это оказалась великая княжна Елена. Сегодня она не походила на непоседливого ребенка, знакомого Алексею по Гатчине. Обшитое жемчугом платье сверкало и переливалось отблесками свечей, заколотые серебряными заколками светлые кудри мягко спадали на лицо, щеки горели веселым румянцем.

– Алексей Андреевич! – звонкий голос перекрыл трели музыкантов. – Вы какой-то совсем понурый. У вас все хорошо?

Неужели у него такой потерянный вид?

– Да, ваше высочество, вполне.

Елена прищурилась:

– Может быть, вам не с кем потанцевать? Хотите, я с вами потанцую?

Несмотря на возрастающее недоумение, Алексей выдавил улыбку.

– Боюсь, я не гожусь вам в партнеры – слишком высокий. Может быть, через пару лет. Если я могу еще как-то быть вам полезен…

– Нет-нет, – помотала головой Елена. – Я просто вспомнила, что еще не поблагодарила вас за ту ночь. Вы ведь снова нас всех выручили. Спасибо вам огромное! Я всегда знала, что вы настоящий друг моим братьям.

У нее были такие же голубые глаза, как у Александра.

– Рад стараться.

Взгляд сам собой вернулся к Нелидовой. Танец заканчивался, они с императором очерчивали последние фигуры. А они ведь так и не поговорили…

– А! – Елена расплылась в улыбке. – Может быть, вы Екатерину Ивановну хотите пригласить?

Он вздрогнул.

– Ничего подобного. Я просто…

«Просто пытаюсь придумать, как поговорить с ней наедине».

В какие слова ни оберни, звучит странно. Задала же Мария Федоровна ему задачку…

– Я знаю, в это сложно поверить, – Елена привстала на цыпочки, но ей все равно не хватало роста, чтобы шептать ему на ухо, – но я отлично храню секреты. И буду очень счастлива, если вы разрешите оказать вам ответную услугу.

Алексей подавил вздох. В конце концов, он и ради нее это делает…

– Мне нужно поговорить с Екатериной Ивановной. Без лишних ушей.

Елена просияла.

Она не побежала выполнять поручение сразу. Сперва растрепала подпирающего стену Константина и заставила с собой потанцевать, и лишь затем подпорхнула к Нелидовой и шепнула что-то ей на ухо. Та глянула на Елену