Янтарная гавань - Виолетта Орлова

глаза и почти сразу же поплелся в камбуз готовить завтрак. Вслед за ним ушла и Тиллита. Кирим взял подзорную трубу и принялся высматривать берег, что, впрочем, оказалось абсолютно бесполезным занятием.

К обеду эта мерзкая, тоскливая мгла, наконец, рассеялась. И вот тогда стало очевидным, что никакого берега нет и в помине! Море было пустынным, ровным, безмятежным и совершенно безразличным к бедным мореплавателям. Оно простиралось вдаль, сливаясь с горизонтом. Остров Черепаха безвозвратно исчез, словно он был всего лишь миражом, призраком, пожелавшим посмеяться над незадачливыми обитателями «Балерины». Несмотря на то, что туман прошел, погода не радовала. Небо было тусклым, серым и безжизненным; казалось, оно замерло в ожидании чего-то нового, стремительного и страшного. Ветер все крепчал, а показания барометра говорили о том, что путникам следует приготовиться к худшему. Одно дело – идти под парусами по спокойной морской глади, и, совсем другое – находиться на палубе в шторм.

Даниел очень хорошо осознавал эту разницу. Понимал он так же и то, что его умений, увы, недостаточно, чтобы бороться с разозленной стихией. Конечно, в свое время любознательный юноша прочитал много книг, но разве это сравнится с реальностью? Когда ветер сносит мачты, а море начинает натужно дышать; чудится, вот-вот – и его недра извергнут из своих глубин нечто жуткое и неконтролируемое. Разве были хоть какие-либо шансы на спасение у матросов-новичков, никогда ранее не управлявших судном? Вряд ли на этот вопрос можно было ответить положительно, даже будучи оптимистом по жизни.

Отсутствие берега и скверная погода привела путешественников в какое-то неприятное состояние беспросветного уныния. Никто не шутил и не балагурил, на грустных лицах было написано одно – недоумение и страх перед морской стихией. Артур поддерживал своих друзей, как мог; он с обычно присущей ему твердостью убеждал всех, что вскоре «Балерина» непременно окажется возле берега, однако ближе к вечеру он и сам перестал верить в свои слова. В какой-то момент Киль подошел к нему и сказал следующее:

– Дан, Артур, вы знаете, что мне кажется? – каким-то заговорщицким тоном сказал он. – Я, конечно, мало что смыслю во всем происходящем… Но у меня есть одна любопытная версия на этот счет.

Артур с недоверием покосился на Киля. Юноша молчал, и юнга расценил это как желание, чтобы тот поскорее высказался.

– Из того, что я знаю про червей… Когда их много в воде… То они распространяют вокруг себя ядовитые испарения. Из-за них моряки, даже самые опытные, порою могут видеть то, чего нет в действительности. Я много раз слышал эту историю от своего отца…

При упоминании червей, Даниел сильно вздрогнул и даже как-то согнулся над штурвалом. Сейчас он напоминал уже не бравого капитана, а скорее бедную старушку, испугавшуюся собственной тени. Артур же нахмурился, и тяжелый взгляд его голубых глаз вперился в лицо Киля. Тому стало неловко; он даже отошел чуть в сторону.

– Киль, честное слово, если я еще раз услышу что-либо про этих червей, – отчетливо проговорил он, – ты первым будешь выступать в роли приманки.

Юнга недоверчиво посмотрел на грозного руководителя. Он не мог по его суровому лицу и нахмуренным бровям понять, насколько серьезно это заявление, поэтому предпочел вообще уйти, чтобы поделиться своими мыслями с кем-нибудь более однозначным и уравновешенным.

– Ты не веришь ему? – тихо спросил Даниел.

Артур спокойно пожал плечами.

– Я верю тебе, Дан. Ты видел берег, и я знаю, что это был остров Черепаха. Иначе и быть не может. Да что там говорить, мы все видели его! Я не сомневаюсь в твоих знаниях. Лучшего капитана для «Балерины» сложно было бы даже вообразить.

– Но мы все-таки сбились с курса, – с сомнением в голосе уточнил Даниел. – Значит, не такой уж я и славный капитан. Да и вообще… Разве может теперь это все кончиться хорошо?

Артур вздохнул.

– Дан, если мы будем при столкновении с любой проблемой падать духом, то разве тогда мы сможем вообще куда-нибудь добраться? Очень часто происходят неприятные события вопреки нашим ожиданиям, но разве они не делают нас сильнее? Разве не учат чему-либо? Ты знаешь, когда я шел пешком из Троссард-Холла в Беру, на моем пути постоянно возникали препятствия. Порою мне даже казалось, что добраться до столицы и найти вас просто невозможно, настолько все представлялось мне в черном свете. Но я понял также и то, что на самом деле нет ничего невозможного, а ограничения мы придумываем себе сами. Есть трудности, но они вовсе не мешают нам приблизиться к желаемому – напротив, в каком-то смысле даже помогают. Если бы я не попал в шатры богачей, возможно, я бы никогда не смог противостоять Сури. Встреча с господином Ролли в каком-то смысле закалила меня и дала сил в дальнейших испытаниях. Поэтому сейчас, Дан, я тоже верю, что мы справимся. Главное, что мы все вместе, разве нет? Не нужно унывать и отчаиваться!

Даниел хмуро кивнул головой. В его темных глазах мелькнуло какое-то едва уловимое чувство, похожее на восхищение, но вместе с тем там поселилось и некоторое сомнение. Что и говорить, новоиспеченный капитан действительно перестал верить в свои силы. И правда, с чего он вообразил, что лучше Дожа Малого справится с непокорной «Балериной»? Разве ему вообще когда-нибудь по жизни удавалось сделать хоть что-то правильно, как надо? Разве он не является вечным неудачником, у которого все валится из рук? И как он мог забыть, что на самом деле боится всего на свете?

Сейчас, однако, нельзя было отступать. Необходимо было плыть, стараться как-то управлять своими матросами и делать вид, что все в порядке. Даниел тяжело вздохнул и поднял глаза на Артура.

– Я постараюсь не паниковать, – твердо сказал он.

Артур кивнул.

– Мне не нравится погода… Как думаешь, Дан, будет шторм?

– Да, полагаю, нам следует принять меры предосторожности, чтобы ветер не повредил паруса «Балерины». Не думаю, что барометр начнет подниматься.

На следующий же день они убрали топсель и кливер. Пришлось так же убирать и брамсель, что было отнюдь не легким заданием для новичков. Показания барометра продолжали стремительно падать, воздух становился более тяжелым, небо совсем потемнело. С острой тоской Артур смотрел на него, пытаясь унять внутри себя волнение за друзей.

Но более всего его беспокоил цвет моря. Воды стали темными, почти черными, подобно чернилам морской каракатицы. Казалось, каждая волна такая тяжелая, что вполне может раздавить их хрупкую «Балерину», размозжить мачты, порвать паруса, пробить борт. Вода по своей консистенции напоминала черничный кисель; настолько она выглядела густой. Было удивительно, как