Бес лести предан - Элиот Лилит

силы к центру, сразу получим преимущество. А до тех пор на всем протяжении разлома должны стоять отряды, сдерживающие натиск бесов. Мы надеемся, что прорыв не случится раньше, чем через ночь, но на всякий случай стоять на позициях нужно уже со следующей. Подкрепления будем распределять по мере их поступления.

Алексей говорил сухо и уверенно, но с каждой секундой все четче осознавал, как чудовищно им не хватает людей. Солдат придется размазывать вдоль разлома тоньше, чем масло по хлебу. И любой, кто хоть раз бывал на Изнанке, знал, чем чревато выходить против разломных тварей, не имея подавляющего численного превосходства.

Константин подошел ближе к карте.

– Тут разлом пересекает реку.

– Да. Днем наведем новый мост.

– А что насчет горожан? – высунулась Нелидова. – Бесов они, может, и не видят, но разломные твари губят всех без разбора.

– Их надо вывести из города. Столько, сколько возможно, – сказал император после короткого размышления. – Господин губернатор займется этим, как только рассветет.

Ко всеобщему удивлению, всегда покорный и угодливый Пален медленно покачал головой.

– Ваше величество, это невозможно.

Стало очень тихо. Даже Александр на миг вынырнул из ступора и потрясенно обернулся к губернатору. Император поднял недоуменный взгляд.

– Почему это?

– Во-первых, поднимается страшная паника. Народ может повести себя непредсказуемо и вместо того, чтобы покинуть город, собраться у стен дворца, требуя ответов. Не забывайте, большинство не видит бесов и не верит в них. Если с утра мы объявим, что нужно бросать все и бежать из города, они не только не поверят, но, чего доброго, решат, что здесь ошибка или произвол. И бросятся искать правды у государя.

Император скривил губы:

– Ну так я дам им эту правду. Царствовать – это не только сидеть на красивом стуле и носить тяжелую корону. По-вашему, я не в состоянии сказать несколько слов своему народу?

– Несколькими словами дело может не ограничиться. Люди будут приходить и уходить, слова придется повторять снова, и снова, и снова. А разве можем мы позволить себе столпотворение на Дворцовой площади? И это еще не все.

С каждым словом Палена лицо императора все сильнее напоминало каменную маску.

– Не все?

– Беженцы забьют дороги, – глаза Палена больше не сияли ни теплом, ни благодушием. Теперь они напоминали сухую древесину. – А по запруженным дорогам не смогут пройти войска.

– Что же вы предлагаете? – не выдержала Нелидова. – Оставить их на растерзание бесам?

– Что вы, – удивился Пален. – Конечно, мы будем защищать их по мере сил. Но не ценой нашей единственной надежды на спасение.

– Граф Пален прав, – буркнул Константин. – Если у нас не будет солдат, мы вообще никого не защитим. А если еще придется тратить людей на волнения в городе – точно ничего не выйдет.

На лице императора отразилась мучительная внутренняя борьба. Пален продолжил настаивать:

– Вы должны понимать, ваше величество, так мы в конечном итоге защитим больше людей. И только так сможем спасти город. Вы сами рискуете жизнью ради ваших подданных, неужели они не ответят вам тем же?

– Свою-то семью я отправляю в безопасное место.

– Разумеется – кто-то ведь должен править, если мы все погибнем. Все решения должны диктоваться высшим благом государства.

Пален говорил резонно, но Алексея внутри всего переворотило. Не дать простым людям спастись бегством, чтобы, не дай бог, не сорвался план, разработанный сильными мира сего… Разве не против этого они боролись?

– Может быть, стоит позволить выехать из города хотя бы небольшому числу дворян? – предложил граф Панин, до этого молча сидевший подле Безбородко. – Они, по крайней мере, смогут сделать это тихо и не поднимая паники. И затора на дорогах от них не…

– Нет уж, – оборвал его император. – Если мы запираем город, то запираем для всех. Ставить под угрозу – так всех поровну.

Алексею стало легче, но ненамного. Маленькая справедливость не меняла чудовищность ситуации. Толь рядом с ним нахмурился, но ему хватило ума смолчать. Прочие лишь переглядывались.

Куракин осторожно заметил:

– Шила в мешке не утаишь, слухи все равно поползут. Стремительный сбор войск и закрытые заставы придется как-то объяснить.

– Скажем, что готовится новая операция против Франции, – тут же нашелся Пален. – Крайне секретная, поэтому временно мы никого не выпускаем. Слухи все равно пойдут, но это их немного успокоит.

И на все-то у него готов ответ…

За столом медленно закивали. Только Нелидова продолжала упорствовать:

– Но когда битва начнется? Тогда-то можно будет открыть заставы?

– Даже во время битвы еще могут подходить подкрепления, – Константин раздраженно поскреб ногтем столешницу. – Мне это тоже не по душе, но ведь граф прав – так мы больше людей спасем.

Не обращая на него внимания, Нелидова повернулась к императору:

– Мы можем по крайней мере собрать всех подальше от разлома. Нельзя тратить военных, так давайте поручим чиновникам – не зря же вы их эти два года муштровали похлеще, чем солдат.

– Если бесы прорвутся сквозь наши ряды, пользы от этого будет мало, – вздохнул Мелиссино. – Не найдут жертв поблизости – полетят на окраины. Где ж им укрыться?

– В церкви, – тихо сказал Алексей. В него тут же впились десятки взглядов, но ни намека на привычную робость он не чувствовал. – Когда битва начнется, пусть разгоняют людей по церквям. На всех места не хватит, но хоть кто-то убережется.

– Это хорошая идея, – решил император. – Так и поступим.

Остаток совета он почти не говорил, позволяя военачальникам спорить о деталях. Алексей тоже больше помалкивал, хотя сердце сжалось, когда генерал Мелиссино определил лейб-гвардии артиллерийский батальон, в котором состояли Андрей и Петя, едва ли не в самое пекло.

Расходиться стали, только когда за окнами забрезжил рассвет. В конце концов, остались только задремавший к концу совета Куракин, застывшая подле императора Нелидова и сам Алексей, ждавший дальнейших распоряжений. Ждал он напрасно – император ничего вокруг себя не замечал. Он сидел, подперев подбородок ладонями, и, казалось, едва удерживается от того, чтобы совсем не закрыть лицо руками. Взгляд туманно-серых глаз яростно сверлил одну точку.

Алексей не двигался. Куракин посапывал. Нелидова, единственная сохранившая присутствие духа, осторожно дотронулась до обшлага императорского мундира.

– Павел Петрович, – позвала она негромко. – Вам нужно проститься с семьей.

– Знаю, – но он даже не повернул головы. Принятое решение далось ему слишком тяжело.

Алексею отчаянно хотелось сделать хоть что-то. Как-то разделить обрушившийся на плечи его величества груз ответственности. Разве он виноват, что на его долю выпали все эти тяжкие испытания? Что они в ситуации, где нет правильных ответов, и куда ни ступи – вляпаешься в грязь? Разве кто-то на его месте справился бы