Фарфор Ее Величества - Максим Андреевич Далин

Призрак издал пронзительный истерический вопль — и гончие втащили его в две дыры. Разодрали пополам прямо у нас на глазах. Не знаю, удалось ли ему обрести какое-то подобие цельности потом или он остался располовиненным на тот кусок вечности, что был ему назначен для уплаты всех долгов, но зрелище получилось предельно нерадостное. И предельно отвратительное.

Нагберт пронаблюдал эту дикую сцену, скрестив на груди руки. Делал вид, будто это просто удобная поза, но кого бы это обмануло! Он даже не дёрнулся прикрыть Соули. Но он в высшей степени надёжно прикрыл себя. И его лицо стало зеленовато-бледным.

Мутило бедняжку.

— Вот погань! — поразился Барн.

Орлик присвистнул. Удивился. И охнула Лорина.

Зато Рэдерик не вздрогнул даже. Только крепче обнял собаку, а щенок сунул голову ему под мышку. Щенку было страшно, принцу — нет.

Люнгера дико взглянула на нас, на труп — и упала в обморок. Что-то почувствовала, наверное.

— Ну? — спросил Индар.

— Да… — выдохнул Нагберт и попытался ухмыльнуться. — Глупо вышло, да… Собственно… вы ведь не думаете, мессиры, что я впрямь собирался с вами воевать? Мы погорячились, понимаю… позвольте раскланяться, ваше высочество?

— Вы уедете из Перелесья? — спросил Рэдерик. — В Святую Землю?

Нагберт отрицательно качнул головой.

— В Заозерье, ваше высочество, — сказал он до странности почтительно. — К сыну. Видимо… уже навсегда… — и всхлипнул, кажется, всё-таки демонстративно. — Больше у меня никого нет.

Лорина в это время давала Люнгере понюхать соль, пропитанную Острым Светом, — обычное снадобье, которое медики используют, чтобы привести человека в чувство. Нагберт скользнул по бледной Люнгере равнодушным взглядом.

— Не оставляйте меня, мессир Нагберт! — взмолилась Люнгера, облизывая губы.

— Если нам позволят удалиться, — сказал Нагберт и чуть поклонился в сторону Индара, — новый… мессир регент.

— А они опасные? — спросил Рэдерик Индара и меня.

— Не особенно, — сказал я.

— Безопасных некромантов не бывает, — сказал Индар холодно. — Лягушка безопасная. Нагберт… есть Нагберт.

— Неужели вы решили добить несчастного старика⁈ — воскликнул Нагберт и снова всхлипнул, даже взрыднул. — Вы же всего, всего уже лишили меня! Позвольте просто удалиться ради всего, что вам свято! В Заозерье, в глушь, в деревню… виноград выращивать на солнышке… сына женю… вы мне зеркала закрыли! И этот… он ведь убьёт меня при первой возможности! Он же ненавидит меня, мессиры… что ж вам марать руки…

Мы с Индаром переглянулись — и он взглядом показал мне на руки Нагберта. На тяжёлый чеканный перстень со сложной звездой, вырезанной на ониксе, который Нагберт поглаживал пальцем.

Не помню, чтобы я видел раньше этот перстень у него.

Звезда призыва?

Оружие последней возможности? Ещё один вариант цыпаляли?

Верить во всхлипы и скулёж Нагберта я не мог ни секунды. Но ввязываться в бой в комнате, где были живые, — где был принц — казалось очень рискованным.

Быть может, он и не мог убить Индара или меня одним страстным желанием, но совершить какой-нибудь особенно подлый обряд было ему вполне по силам.

— Мы будем присматривать за ним, ваше прекраснейшее высочество, — сказал Индар. — Через зеркало, — и в его голосе прозвучала улыбка. — Будет смешно: мы его видим, а он нас — нет. Ты ведь не возражаешь, маленький? — спросил он Нагберта, чуть наклонившись к нему.

Нагберт погладил перстень.

— Что же я могу противопоставить силе? — сказал он. — Я всё потерял… и у меня уже не хватит духу пытаться что-то восстановить. Я уеду — и вы больше обо мне не услышите. Я устал, мессиры…

Рэдерик посмотрел на нас и сделал вывод:

— Пусть идёт.

— Я возьму это? — Нагберт ткнул сапогом труп Соули. — Нести наш багаж, вести мотор… пригодится, а, мессиры? И вам меньше хлопот с кадавром?

— Как трогательно, — хмыкнул Индар, но не возразил.

И Нагберт грубо поднял труп. Как на поле боя — не пытаясь сохранить, не проникая в память костей. Просто вздёрнул, как чучело на шесте. Я так и не понял, в чём был смысл его затеи: хотел ли он забрать и достойно похоронить соратника и сподвижника — или ему впрямь нужен был примитивный кадавр, чтобы освободить руки. Но он действительно забрал тело Соули и живую, бледную и трясущуюся Люнгеру — и ушёл, раскланявшись на прощанье.

А я взял Сэлди и Аклера и пошёл присмотреть за ними. Мне не хотелось оставлять Нагберта без присмотра во дворце.

Он, впрочем, почти ничего не взял. Только дорожный несессер и бювар с книгами — мелькнули Прикладная Демонология и Трактат Межи. У Люнгеры было больше вещей — и она нагрузила детей. Полусонный и злой Рэй нёс за ней большой саквояж и какую-то корзину, перепуганная малышка — шляпную картонку, которую прижимала к себе. Труп Соули волок громадный чемодан, цепляясь колёсиками чемодана за плашки паркета. Люнгера шла налегке — и смешанное выражение боли, злобы и брезгливости застыло у неё на лице. Ещё какое-то барахло принесли гвардейцы Норфина. Они странным образом не удивились, но лица у них выглядели как-то обречённо.

А в Резиденции происходила какая-то суета, отовсюду — звуки, то ли шаги, то ли ещё какая-то возня, еле слышная за толстыми стенами. Тревожно было в Резиденции.

Наступало скверное утро, холодное, серое и сырое. Предвещало такой же холодный, серый и сырой день. Дворцовые огни уже казались бледными и больными.

К парадному входу на площадь пригнали мотор Нагберта, который сюда привёл кадавр. И место за рулём занял труп Соули — так естественно, будто и Нагберту, и самому Соули было не привыкать. Люнгера с детьми устроилась на широком заднем сиденье, Нагберт уселся рядом с трупом и захлопнул дверцу.

— Завтра, — сказал он мне, — то бишь, уже сегодня, около полудня, прибудут святоземельцы. И расхлёбывать это дело вы будете уже без меня. Трогай.

И Соули рванул мотор с места.

А я сделал несколько шагов и сел на каменную тумбу, у которой останавливали кареты. Ноги не держали, и темнело в глазах. Как-то разом кончились силы.

Я был — фарфор, металл, кости и каучук, но для таких приключений надо быть металлическим целиком. Я устал. Мне хватило этой ночи. Мне бы её хватило лет на пять.

— Худо тебе, капитан? — спросил Аклер. — Тебе поспать бы. Помогает.

— Чтоб вампир поцеловал, очень помогает, — сказал Сэлди. — В команде Ричарда теперь и девушки есть… жаль, что уже почти рассвело.

— Так, — сказал я. — Идите. Оба. Помогать Индару, охранять принца. Будьте там, в общем. А я минутку посижу и приду.

— Вот ещё тебе сидеть под дождём, — выдал