Берсеркер: Маска Марса. Брат берсеркер. Планета смерти - Фред Сейберхэген

Повернувшись к воинам, ждавшим, чем все закончится, Лерос усилием воли согнал с лица хмурое выражение и улыбнулся им, с печалью и любовью:

– Почтенные господа! Друзья мои! Я вынужден на некоторое время вас покинуть. Желаете ли вы начать следующий круг боев или подождете моего возвращения? Я собираюсь подняться на вершину, чтобы обсудить вопросы снабжения. Мне трудно сказать, когда именно я вернусь обратно.

Воины неуверенно переглянулись. Джайлз чуть было не заговорил, но вовремя прикусил язык. Его мозг стремительно работал, взвешивая различные варианты. Лично он предпочел бы отсрочку, но не слишком длительную.

Заметив их нерешительность, Лерос посмотрел на повисший в небе бронзовый щит – солнце Охотника, которое пыталось пробиться через слои тумана.

– Подождите до полудня, – сказал Лерос. – Если я не вернусь к этому времени, добившись для вас большего почета и лучшей пищи, или не пришлю никакого сообщения, тогда сражайтесь и покажите все, на что вы способны.

Лерос передал список участников жрецу, который оставался при воинах, кивком подозвал второго и проворно зашагал в гору.

Утро тянулось медленно. До середины дня воины сидели на месте или шатались по окрестностям, мрачно молчали или собирались по двое-трое и тихо переговаривались. Когда стало ясно, что полдень уже миновал, а Лерос не вернулся и не прислал никаких известий, замещавший его жрец откашлялся и созвал воинов. Он произнес какую-то маловразумительную речь, сообщил, что его зовут Йелгир, и объявил, что готов зачитать список, если они уже приготовились к боям.

– Пускай начинает, – сказал Ванн Кочевник. Остальные подтвердили свою готовность кивками. Выносить ожидание и неуверенность труднее, чем хорошую драку. Воины заняли свои места вокруг арены.

Йелгир развернул свиток с именами и еще раз откашлялся.

– Чарльз Честный и Фарлей из Эйкоска!

Чарльз и Фарлей почти лениво разошлись по противоположным сторонам арены. Потом они сблизились и осторожно скрестили оружие. Каждый с уважением относился к способностям другого и поначалу предпочитал не рисковать. У Фарлея была ранена левая рука – ее аккуратно перевязал сам Лерос, наложивший затем шину. Впрочем, было непохоже, чтобы рана доставляла ему сильное беспокойство; правда, он оставил кинжал за поясом и дрался одним лишь мечом.

Постепенно бойцы стали двигаться быстрее и энергичнее, длинные мечи мелодично зазвенели. Но все равно бой выглядел достаточно спокойным. Потом сверкающий, как самоцветы, меч Фарлея метнулся вперед – хитрый прием, которого он не использовал в предыдущих турах. Чарльз попытался отбить ложный удар и пропустил настоящую, смертоносную атаку; он рухнул на землю, испустив единственный вскрик боли.

– Джайлз Вероломный и Джад Исаксон!

Джад, как всегда, сразу же бросился в атаку. Джайлз не выказывал такого же пыла, но все-таки бой начался в более быстром темпе, чем предыдущие. Оба противника были подвижными, но никто не собирался бросаться в атаку безоглядно. Потом Джайлз усилил свой напор: его меч то взмывал над щитом низкорослого противника, то пытался поднырнуть снизу, но так и не добрался до цели. Потом удары Исаксона стали более мощными и быстрыми, и все силы Джайлза теперь уходили на оборону; он начал отступать под яростным натиском.

Развязка наступила внезапно, когда Джайлз, пятясь, приблизился к краю арены, нависшему над обрывом. Мелькнул меч Джада – на краткий миг, – Джайлз схватился за грудь, сдавленно вскрикнул и упал. Тело заскользило по крутому дернистому склону и проехало метров двадцать, прежде чем наткнулось на куст. Впрочем, оно почти сразу же примяло его и заскользило дальше. Жрец кивнул, и хромой раб с колотушкой принялся карабкаться вниз по склону.

– Омир Келсумба и Рахим Сосиас!

Чернокожий гигант, вышедший на арену, в этот раз казался еще выше ростом. Как и прежде, он почти что с нежностью баюкал свой огромный топор, прижимая его к груди. Рядом с Келсумбой толстячок Сосиас со своим изогнутым мечом смотрелся вопиюще неуместно. Но именно скимитар пролил первую кровь в бою. Впрочем, рана оказалась легкой. Меч едва коснулся внешней поверхности бедра Келсумбы. Сосиас превосходно рассчитал свои действия: ответный удар топора зацепил лишь его просторную верхнюю одежду.

Рана подстегнула чернокожего воина, и теперь уже Сосиасу пришлось отпрыгивать назад. Впрочем, Рахим двигался с поразительной скоростью, и его брюшко подпрыгивало в такт этой смертельной пляске. Топор взлетал и обрушивался, потом снова взлетал и снова обрушивался. Келсумба действовал им с той же скоростью и с такой же точностью, с какой другие действуют мечом, – но никакой, даже самый прочный меч не выдержал бы прямого столкновения с этим оружием. По кругу зрителей пробежал восхищенный и испуганный шепот.

Сосиас попытался еще раз дотянуться до бедра противника – по крайней мере, сделал вид, что пытается. На этот раз ответный удар пришелся чуть ближе к его телу, но все же Сосиас ухитрился своевременно прервать начатое им движение и ускользнул прочь целым и невредимым. В левой руке у Рахима появился спрятанный до того нож, но ему никак не удавалось подойти к противнику достаточно близко, чтобы пустить это оружие в ход.

Просто ждать и уворачиваться от топора было бы самоубийством. Сосиас попытался снова перейти в атаку, и тут огромный топор добрался до него, попросту смахнув толстяку лицо. Томас Хватала, который стоял метрах в десяти от этого места, опираясь на копье, почувствовал, как на его руку упали капли теплой крови.

– Томас Хватала и Ванн Кочевник!

Ванн, держа меч с кажущейся неуклюжестью, встал лицом к Томасу. Тот поигрывал копьем, делая пробные выпады. Ванн не стал тратить силы на попытки обрубить наконечник копья – оно зарекомендовало себя достаточно хорошо, обитое металлом древко выдержало уже несколько боев. Сперва поединок развивался достаточно неторопливо. Оба воина действовали осторожно, проделывали множество финтов и не спешили переходить в атаку.

Через некоторое время для опытного зрителя – а других здесь не было – стало ясно, что Ванн не может избавиться от привычки держать меч в промежутках между обменом ударами неуклюже, кое-как. Да, при необходимости Ванн с поразительной скоростью возвращался к правильной хватке, но доли секунды, потраченные на это движение, были непозволительной роскошью в состязаниях такого класса. Эта несуразная манера не была для Ванна чем-то естественным, как для Келсумбы – привычка баюкать свой топор. Ванн явно развил ее нарочно, чтобы сбивать противника с толку. Но сейчас она была абсолютно бесполезной, и Ванн вполне осознавал это. Он не хотел пускать ее в ход, но нервы и мышцы не смогли быстро перестроиться и продолжали работать как