Сильные не убивают, книга 2 - Яна Каляева

Он крайне неодобрительно оглядел всех, особенно меня и почему-то Льва. Пробормотал что-то про обезьян. И рявкнул:

— Так! Вы здесь формально на стажировке. Фактически — это служба. Никаких особых условий. Сейчас вахмистр Тещин, — взмах в сторону рябого дылды в мундире, — расскажет вам, что где находится. У каптера получите: браслет, визор, наушник, подключенные к личному контуру. Вопросы есть?

Долгоруков ткнул Горюновича, и тот радостно выпалил:

— А правда, что в увольнение каждую неделю можно?

Ротмистр скривился:

— Какое, — переводя взгляд с одного из нас на другого, спросил он, — главное орудие опричника? Ну? Отвечать!

— Магия! — заявил Долгоруков.

— Еще варианты.

— Мозги, — пробормотал Ганя, а Тургенев выкрикнул громко.

— Тоже мимо. Ты, шифоньер? — Буран явно хотел что-то сказать.

— Тренированное тело — главное орудие опричника, — радостно выпалил он, — потому что другое можно отнять, а это…

— Ясно. Запомните раз и навсегда, — Рокотов сделал паузу. — Главное орудие опричника — то, которое у вас на шевроне.

— Метла, — недоуменно пробормотал Горюнович.

— Точно. Метла тренирует, — Рокотов усмехнулся, — тело, а из головы убирает неправильные вопросы. Тебе и тебе — он ткнул в Долгорукова и Горюновича, — наряд по уборке плаца. Уже в контуре.…Тебе — за неуставной вид, — пояснил он Льву, когда тот открыл рот.

— Вон Усольцев — вообще в куртке!!

— Куртки у него другой нет, — ласково пояснил ротмистр, — а вот у тебя под усами другая рожа имеется. Два наряда.

Больше вопросов не было. Напоследок Рокотов окинул одобрительным взглядом Федьку, который непостижимым образом втянул пузо, глядел непонятно куда и вообще неплохо замаскировался под столб.

Нами занялся Тещин. Этот был «хороший полицейский»: рассказал, где казармы, каптерка, и — по собственному почину — где столовка. Я прям оценил.

Каптер каждому выдал наушник — это его называли «пес», маленький, мягкий, утопающий в ухе, как родной. Навороченные браслеты на левую руку: пацанам без предисловий, а с моего запястья, матерясь, сковырнул сначала другой браслет, который повесил Хлынов, «антимагический». И — по плоскому широкому обручу, который предполагалось… надеть на глаза?

— Сюда слушайте. Визор — ваша связь с контуром. Туда будут наряды падать… ну и вообще. На ночь ставите визор на зарядку в казарме. Браслеты — умнее вас, их просто не трогайте. Снять даже не пытайтесь! Наушник… его можно не вынимать, но если у какого-нибудь чухана серой зарастет — на себя пеняйте… Да нацепи ты его, чо рассматриваешь, как целка самотык!

Я поместил на нос визор, тот уверенно охватил голову, подстроился, и… в воздухе я увидел полупрозрачную картинку. Ага.

— Два комбеза базовых, один на руках — второй тут. Не обосритесь, когда наденете, там пластины внутри сами гуляют, тоже умные. Парадная форма в шкафчиках, беречь — как мамкину фотокарточку. Свободны!

— По-раздолбайски тут все, — констатирует Федор, когда мы выходим наружу и оглядываемся. — Вольно.

— Вот это — вольно?..

— Конечно, — радостно отвечает Ганя, — еще как. Кста, в увольнение тут действительно отпускают запросто и допоздна притом. Мне отец сказал.

Вот мы и сходили в первый раз в увольнение. И этот блин вышел комом.

* * *

— Кабзда! — экспрессивно пророчит Сицкий. — Кабзда нам в городе!

В тот раз портал перенес нас внутрь базы, сразу на плац, а теперь, как положено, подходим со стороны КПП. Федька старается не идти в раскоряку, Славик и Славик поправляют фуражки.

Лязгают засовы, крутятся вертушки.

На базе всем управляет ИИ, но притом на входе все равно двое дежурных — рядовые.

— Вам сразу к полковнику, — лениво извещает один, круглолицый и конопатый. — Он там рвет и мечет. Срет и топчет!.. Кто Усольцев, ты? А ты чо, дебил, в городе наушник не вытащил?

Пацаны оборачиваются ко мне.

— Андрюха, — говорит Мирослав, — а ты что, наушник не вытащил?..

— Кабзда в городе, — резюмирует Сицкий, — и здесь теперь тоже кабзда.

Глава 5

Соль. Будущее не принадлежит никому

«— Наши жизни не принадлежат нам, — сказал Митрандир. — От первого вздоха до последнего зова мы сплетены нитями судьбы с теми, кто был, есть и будет. Поможешь падшему подняться — и его благодарность тебе зажжет свет в ком-то еще. Так растет древо надежды, ветви которого пронзают тьму. Но если твоя рука посеет семя гнева — даже малый росток его станет тенью, что будет ползти за тобой и потомками, пока ее не смоет река времени».

Это Токс на втором этаже читает малышам легендариум.

'Куруфин сжал рукоять меча:

— Ты говоришь так, будто мы лишь пыль на ветру, Митрандир! Но разве не в нашей власти рвать нити судьбы?

— Рвать — да, Куруфин. Но каждая оборванная нить звенит в судьбах других, как надтреснутый колокол. Помни: сколь бы ни были благородны побуждения, твой клинок, разящий врага, оставляет шрам на древе мира. Тень от него может упасть на тех, кого ты никогда не видел'.

Стараясь не шуметь, поднимаюсь на второй этаж. Похоже, получится неплохой материал для эхони — так на Тверди называют сториз. Помимо прочих дел, я еще и веду блог нашего детского дома. У него уже тысячи, а не десятки тысяч просмотров, в плохой день и вовсе сотни; однако нет-нет да и капнет пожертвование-другое. Из малышей, зачарованно уставившихся на Токс, получается отличный видеоряд. Конечно, здоровенные лбы из старшей группы такого умиления ни у кого не вызывают.

Рядом с дверью к малышам стоит Кубик, он так увлеченно подслушивает, что не слышит моих шагов — позорище для снага. Завидев меня, Кубик с нарочито независимым и скучающим видом уходит по очень, конечно же, важным делам. Прячу улыбку. Старшим Токс тоже читает легендариум, но там всякая эльфийская унылота — такой великий герой сразил несметные полчища орков, сякой великий герой сразил еще более несметные полчища орков. Поэтому старшие украдкой подслушивают уроки младших — куда более простые и трогательные.

Тихо вхожу — мне-то можно! — и снимаю на смартфон мордочки малышей и сидящую с ними на полу Токс.

— Все мы связаны между собой невидимыми нитями, — говорит она, — и каждого пронизывает живой свет Илюватара. Этот свет берет