Эхо 13 Род Которого Нет. Том 1 - Арий Родович

Всё. Разговор окончен.

По крайней мере, пока.

Интерлюдия 2: кто то, где то в диких землях

Что такое Дикие Земли? Честно? Хрен его знает. Почему так получилось? Да потому что туда просто не добрались. Когда начались разломы, все державы занялись тем, что было ближе, опаснее, требовало немедленного реагирования. А сюда — не поплыли. Не дошли. Не добрались.

Сейчас здесь уже есть цивилизация. Люди научились сдерживать разломы, строить базы, обустраивать охотничьи лагеря. Но официальной власти нет. Церкви нет. Порядка — только на том, кто сильнее.

Дикие Земли — это пёстрая карта раздробленных королевств, племён, личных армий и кланов. Сегодня правит Орлиный Глаз. Завтра — какой-нибудь бородатый тип, что вчера был никем, а сегодня принёс голову бывшего короля и кинул ее в толпу.

Здесь всё решается силой. Это не романтика. Это не варварство. Это просто жизнь.

Там, где монстры не прячутся — они хозяйничают.

Скалы, поросшие чем-то вроде мха, но живым. Густые заросли, в которых пиявка может быть размером с собаку. Разломы — как трещины в самой материи, дышащие, шепчущие, где ночь светлее дня и наоборот. Их здесь много. Больше, чем где-либо, кроме самой Земли Разлома — той, что всплыла из океана полторы тысячи лет назад. Или шестнадцать столетий. Некоторые говорят — даже раньше. Мало кто выжил с тех времён, но такие есть.

Разломы здесь никто не закрывал. Их и нельзя закрыть. Они росли. И вместе с ними изменялась сама земля. Изменялась. Эхо, что сочится из этих трещин, впитывалось в растения, в животных, в почву. Даже воздух здесь — не совсем тот. Он плотнее. Звонче. Тяжелее. Это не просто фон — это поток.

Здесь никто ничего не контролирует. Даже сам себя.

Именно сюда ушёл Он.

Сейчас он стоял над тушей убитого монстра — нечто между крокодилом и ящером, только не зелёное, а песчаное. Всё происходило в пустыне, и тварь успела сменить цвет. Без миллионов лет эволюции. Просто Эхо.

На ногах — кожаные сапоги. Один — по щиколотку вонзился в череп этой твари. Оттуда поднимался дым — едкий, кислотный. Первая мысль: «Чёрт, опять сапоги убил». Причём не абы какие — такие не должны так просто сдаваться. Но, похоже, придётся искать новую пару.

Он вытащил ногу, морщась, и пробормотал:

— Ну и кто тебе сказал, что пожрать тут легко, а?

Сапоги выстояли. И это порадовало. Он вытер подошву об камень и, не теряя времени, принялся за дело — разрезал ляжку убитого урода. Яда не было — только тёплое, плотное мясо.

«Ну вот и ужин», — подумал он, проводя по волокнам ножом, чьё лезвие больше походило не на металл, а на клык — вероятно, другого монстра.

Если бы не нормальная сумка за плечами, его можно было бы принять за дикаря. Но манера держать оружие, русская речь, чуждая этим землям, и движение плеч, выпрямленных без усилия — выдавали в нём нечто иное.

Он мог казаться бродягой — заросший, замотанный, в пыльной одежде, с лицом, скрытым тканью. Но даже сквозь маскировку было видно: это не бомж. И не скиталец. Это кто-то, кто знает, кем был. И, возможно, кем остаётся. Пусть сейчас и пьёт кровь вместо воды.

За спиной — тень скалы. Перед глазами — узор трещин, уходящих вглубь. Разлом. Неглубокий, но капризный. Из таких в основном лезут мелкие твари. Впрочем, «мелкие» — понятие относительное.

Он ел. Молча. Не торопясь. Как будто в жизни у него нет ничего срочнее.

Пламя костра потрескивало, воздух был сухим, жарким — всё, как всегда. Но внутри что-то дрогнуло. Не звук. Не запах. А именно — чувство. Как щёлкнувшая внутри пружина, которую давно считал сломанной.

Древнее. Забытое. Будто уже не должно было возвращаться. Но вернулось. Сперва он даже не понял, что именно ощущает — лишь тонкий сдвиг в пространстве, в себе. А потом понял.

Первая мысль была простая, как шепот:

«Ого… Всё-таки произошло. А я думал, не дождусь.»

Мир вокруг всё ещё был. Костёр потрескивал. Небо оставалось окрашенным в багрово-зелёное. Но что-то изменилось.

В сумке что-то дрогнуло. Незаметно, едва ощутимо — словно лёгкий внутренний толчок. Как вибрация не мышцы, а материи. Он замер.

Артефакт. Он начал пульсировать. Не светом. Не звуком. Внутренне. Словно принял сигнал — и начал отдавать его обратно.

Он не доставал его. Не трогал. Просто сидел у костра и чувствовал, как внутри сумки нечто древнее, забытое, снова вступило в игру.

Он выдохнул. Спокойно. Почти облегчённо.

«Значит… правда…».

Он не знал, к кому обращается. Или знал. Но всё равно сказал это про себя. Без голоса. Без интонации. Просто — как факт, который больше нельзя игнорировать.

И внутри — пришло ощущение. Спокойное. Тяжёлое. Как если бы кто-то огромный наконец открыл глаза.

Теперь всё будет иначе. Он чувствовал это каждой костью.

— Значит, ты проснулся, — сказал он тихо. — Я уже думал, что ты умер окончательно.

Кристалл не ответил. Но не нужно было. Это не был диалог. Это был контакт.

— Он жив… — пробормотал он. — Не просто жив. Он принял. Значит, кто-то… достойный. Или безрассудный. Хотя...

Он замолчал, глядя в костёр.

— Пожалуй, стоит посмотреть. Хотя бы издалека.

Он поднялся, стряхнул пепел с колен, накинул на плечи плащ. Издали — отшельник. Бородатый, крепкий, молчаливый. Говорит с костром, смеётся в лицо ветру. Но в движениях — точность. В осанке — привычка командира. В глазах — что-то старое, тяжёлое.

Он пошёл вглубь Диких Земель. Туда, где начиналась его собственная легенда — и могла закончиться чужая.

А может — начаться.

Ведь время работает на тех, кто умеет ждать.

Глава 5 1625 лет

Блядь. Ну конечно. Как всегда — именно в тот момент, когда я почти узнал что-то важное... кто-то, сука, должен был постучать.

Яков посмотрел на меня уже совсем другим лицом. Как он быстро изменился — как актёр. В его взгляде читалось то ли предупреждение, то ли просьба не открывать рот. Это был первый раз, когда я понял: говорить можно не словами. Достаточно взгляда.

— Войдите, — сказал он спокойно, размеренно.

Дверь открылась мягко, без скрипа. Не полностью — сначала появилось лицо парня, затем он вошёл целиком.

Я не сразу его узнал. Но потом — вспышка. То ли боли, то ли чего-то другого. Так срабатывала