Фарфор Ее Величества - Максим Андреевич Далин

изрядно замедлил ход. Чугунка всё ещё была, видимо, загромождена и армейскими эшелонами, и санитарными составами, и поездами, которые везли в пострадавшие от войны провинции продовольствие, фураж и медикаменты. Унылый пейзаж за вагонным окном каким-то образом усугублял тоску.

И у Барна, который косился на еле ползущий мимо нас городишко, закапанный мелким дождём, выражение лица делалось как при зубной боли.

Я уже хотел остановить Индара, который был бодр, азартен и разошёлся не на шутку, но тут к нам в купе постучались сообщить, что уже обеденное время. Вэгс принял к сведению наше утреннее приключение: к нам в купе вкатили накрытый столик. А накрыли по высшему разряду, не как в трактире: фарфоровые тарелки, столовое серебро — пяток ножей и вилок, не сразу и догадаешься, чем есть.

— Что-то мне и есть-то не хочется, — хмуро сказал Барн, взглянув на всё это пижонство. — Как подумаешь, какая гнусь весь этот высший свет… и что благородные господа творят… Как ты только там жил, ваша светлость! Поесть и то не могут по-людски. На что мне три вилки, ваше благородие? В каждую руку по одной, а третью в зубы взять? Одна глупость…

Индар откровенно им любовался и веселился со страшной силой.

— Клай, ты впрямь собрался тащить это дитя дикой природы в Резиденцию Владык? О бездна! Барн, ты ж моя прелесть, непосредственный, как одуванчик, у меня слёзы на глаза наворачиваются! Мне стоило это всё вытерпеть, чтобы увидеть его в Золотой Столовой, клянусь Теми! И лица, лица уцелевших светских идиотов, которые тоже будут за этим наблюдать!

Барн взял с тарелки булочку и посмотрел на неё вопросительно. А меня сверлила мысль о яде — никак было не отделаться.

— Слушай, Индар, — не выдержал я. — Не отравили бы нашу прелесть при дворе. Ты ведь понимаешь, что тогда хана всем троим?

Индар снисходительно ухмыльнулся:

— Молодой ты ещё… ладно, слушай, пока я добрый. Ещё в глубокой древности предки, жившие при дворе, научились защищаться от ядов. Потому что аристократия с незапамятных времён травила друг дружку, как крыс, хех… Хорошо разбираешься в алхимии?

— С пятого на десятое, — сказал я.

— Неуч! — Индар махнул рукой. — Это тебе тоже надо знать! А, потом… Барн, возьми вилку. Любую, не важно — нужно только острие. В принципе годится любой заострённый металлический предмет: спица, игла… хоть зубочистка. Во времена Золотого Сокола, родоначальника, были золотые зубочистки — удобные вещицы. Не знаю, каково ковыряться ею в зубах, но проверять — хор-рошо… Теперь представь, что тарелка — это центр обычной розы в восемь лепестков. Рисуй зубцом — и всегда начинай с верхнего.

Я с удовольствием удостоверился, что простую розу Барн помнит не хуже, чем детскую охранную молитву.

— Так, — сказал Индар. — А теперь интересное: на угол каждого лепестка ставим алхимический значок «открыть». Ага, скобочку и двойной крест… стоп! Я же сказал: всегда с верхнего! Смотри: сверху вниз, слева направо — и крест-накрест, опять же слева направо… оп-с!

Мы с Барном, кажется, одинаково восхищённо пронаблюдали, как роза на миг вспыхнула — тусклые золотистые линии, еле заметные, но Даром отлично чувствовались.

— Ого! — поразился Барн. — Это яд, да⁈

Индар скорчил самодовольную мину.

— Нет! Это у тебя какой-никакой паршивенький Дар есть, роза работает. А вот яда нет. Яд даёт зеленоватый оттенок. Чем зеленее, тем более мощная отрава. Запомнили? Простенько и миленько, годится против большинства ядов… ну… есть ещё Белый Олень, да… и Молоко Сов… и ещё пяток-другой экзотических штучек… но это вряд ли, это сложно… нет, есть, конечно, знатоки, которые даже Молоко Сов воспроизведут хорошо, но кормить им твоего Барна несерьёзно. И не по чину: слишком дорогие и редкие ингредиенты. Им королей травили.

— Но ведь и экзотические можно вычислить? — спросил я.

— Можно, — Индар даже ломаться перестал. Почему-то ему всё это нравилось. — Бери вилку, Барн. Давай ещё разок — розочку… Сверху! Так. А теперь… нет, скобки не надо. Знаешь, как алхимики обозначают «взгляд в бездну»?

Барн оглянулся на меня.

— Знак «око» и две стрелки, вверх и вниз, — сказал я.

— Хм-м… ещё что-то знаешь, — ухмыльнулся Индар. — Слушайте дальше…

Он нас по-настоящему учил, причём учил хорошо — со знанием дела и спокойно. Барн не слишком разбирался в оккультной геометрии, но я видел, что и он отлично понимает и запоминает. Мы испытали четыре разных способа проверить пищу на яд, чисто геометрических, — про один Индар, кривясь, сказал, что это «роза Дольфа», — и потом Барн трескал остывший обед ложкой, отодвинув всю кучу вилок.

А я смотрел на него — и у меня отлегало от сердца.

Я был не уверен, что Индар рассказывает всё, что знал. Но на первое время и это звучало отлично. Страх, что Барна отравят, уже не грыз меня, как бешеная крыса… по крайней мере, у нас теперь больше шансов.

Когда Барн поел, мы выставили столик в вагонный коридор — и заодно прогулялись по нему, чтобы всё же проверить вагон. Но ни у кого из нас нигде не дрогнуло: поезд был перелесский, ещё мирного времени, но проверяли его наши. Я буквально почувствовал ладонью на вагонной двери жар защитной розы мессира Валора — никто, кроме него, точно не изобразил бы такую древнюю красоту. И ведь не рисуя, одними касаниями, не видя, на память — сложный чертёж, ничего не перепутав…

Раз почувствуешь этот жар — уже не забудешь. Силён старый вельможа и столько знает, что у среднего смертного от половины древних тайн башка бы треснула.

Мессиры гвардейцы, суровая охрана дипломатов, жрали прибережский эль всем гуртом в одном купе, гоготали и травили похабные анекдоты. Дисциплина, поражающая воображение… их командир, дуся со сладкими глазками и напомаженными усами, терзал гитару — налимонился с подчинёнными и словил волну. Я вспомнил, как барон Ланс назвал перелесских гвардейцев заигравшимися мальчиками на лошадках — и подумал, что характеристика как влипла.

Их гвардейцы — что-то совершенно противоположное нашим военным. Вроде им же показывали, какая тварь может напасть… нет! Им трижды фиолетово. Они не поняли. Аристократы развлекаются.

Ладно, не наше дело.

Барн заглянул в уборную — а в уборной франтик-референт нюхал порошок чёрного лотоса. И немедленно сделал вид, что это у него так… средство от насморка, что ли. Или нюхательная соль от нервов. Да ладно, чего там, все свои, — а объясняет многое.

— Хоть бы дверь запирал, ваша светлость, — заметил Барн.

Референт смерил его негодующим взглядом с головы до ног, яростно зыркнул и на меня, проскочил в коридор, изо всех