Фарфор Ее Величества - Максим Андреевич Далин

Ликстон вздохнул и вышел, прикрыв дверь за собой.

— Что за хлыщ этот Дриз? — спросил я.

— Так этот же! — радостно сообщил Барн. — Этот, как его… по прессе.

— Референт по делам прессы, — поправил Индар. — Очередной идиот, бездна адова. А ты делаешь успехи, лич. Тебя учили приёмам вербовки?

— Кто кого вербовал? — ужасно удивился я. — Он сам напрыгнул. А что, его впрямь могут грохнуть?

— Щелкопёра-то? Да запросто, — Индар потянулся и зевнул. — Дорога, дождь… кажется, что клонит в сон, а спать не могу. Досадно. А что до писунов этих — Эмиш, который собирал информацию для моей леди, считал, что шлёпнуть одного-двух порой очень полезно. Чтобы не зарывались и признавали хозяина. А то — вон какое развелось… независимая газета, не изволите ли…

— Жалко же, — сказал Барн с тихой укоризной. — Люди грамотные и, по всему, хорошие. Вон Ликстон всем правду хочет написать. Должен же кто-нибудь говорить правду…

Индар изобразил на морде комическое умиление:

— Вот же ягнёночек! Барн, ты, братец, полегче, полегче на поворотах-то, а то тебя на лоно Господне живым заберут. Эти хорошие люди тебя за гнутый медяк продадут и к вечеру не вспомнят. Особая порода. Правду он хочет говорить… какую правду, хотел бы я знать, чью — и зачем.

— Конкретно Ликстон тут пишет полезное для нас, — сказал я. — Очень забавно… он ведь потому и психанул, что понял: все эти его красочные описания и светокарточки маршалу придутся очень кстати.

— Этот твой Ликстон совсем на голову нехорош, — сказал Индар. — Писака должен быть при хозяине. Как вымуштрованный пёс: чтоб нос у бедра. Тогда с ним всё будет в порядке, он сможет писать более или менее что захочет, лишь бы не мешало хозяину. И жрать ему будут давать со стола. Сахарные косточки. А этого полудурка на волю потянуло — вот и пошёл бы на перчатки, если бы ты не прицепил его на поводок. Я только одного не понимаю: что у щелкопёров за шило в неудобном месте. Сделал ровно то, что велено. Денег дали и ещё дадут. Но нет, надо проявить свою угнетённую амбицию…

— Ну вот, — сказал я. — Не нравится человеку Норфин. Бывает. Хочется служить нашей государыне — похвальное желание, что ж теперь.

И Барн осклабился согласно.

— Гадёныш, — сказал Индар благодушно. — Шкурка продажная, мелкая. Ещё хозяина решил себе выбрать. А ты спрашивал, за что его шлёпнуть. Вот за это самое: ненадёжный. Своего короля, которому присягал, давно уже продал, маршала только что вломил… думаешь, он будет так уж предан Куколке? Преданность — это вообще не про него.

— За этим я сам прослежу, — сказал я.

— Будто ты так уж ценишь преданность, ваша светлость, — обиженно сказал Барн. — Тебе-то что король, которому ты присягал…

Индар криво усмехнулся:

— Ну да. Король мне — ничто. Как и этот… диктатор… Но… неважно. Ты оставь рукопись на столе, лич. Хочу посмотреть, что они там накопали… может, нам впрямь пригодится.

Глава 5

Вечер случился тихий, спокойный и, пожалуй, приятный.

Нас оставили в покое… и я поймал себя на мысли, что не только Индар, но и я склонен говорить «мы» — то есть, похоже, у нас случилось подобие команды.

Как ни странно.

Индар будто расслабился, перестал дёргаться и даже язвил и огрызался поменьше, чем я успел привыкнуть. Когда Барну принесли ужин, мой ординарец сам, видимо, эксперимента и забавы ради, проверил еду четырьмя способами — и удостоился некоторой даже похвалы.

— Надо же, — сказал Индар. — А ты, братец, похоже, можешь даже запоминать простенькое. Кто бы мог подумать! Со стороны — обычная сельскохозяйственная скотинка, а вот поди ж ты…

— Фу-ты ну-ты, белая кость! — фыркнул Барн, и до меня вдруг дошло, что он передразнивает Индара, и очень забавно. — Тебя послушать, ваша светлость, так ты один можешь что-то помнить, а прочие — так себе, куры заполошные. А вот ты скажи: какой, значит, калибр у винтовки Диэрга?

Индар поразился:

— Да не хватало мне ещё запоминать эту ерунду…

— Ладно, хорошо, — ухмыльнулся Барн. — А у вашей винтовки? У рашеровской?

— Да какая разница! — хмыкнул Индар. — Всё это дурацкие игрушки простецов, я в них не разбираюсь.

— Дурацкие игрушечки? — Барн сморщил нос и прищурился от удовольствия. — Ну-ну, игрушечки! А только калибр-то одинаковый, восемь миллиметров! Мы же, бывало, рашеровскими патронами наши заряжали, трофейными, малость только патронник подпиливали. А если бы не знали бы? Ерунда?

— Ничего себе! — весело удивился Индар. — Кусается ещё!

— Так ведь правильно он тебя укусил, — сказал я. — По делу. Признай, что он прав. Молодец, солдат, так ему и надо, неучу!

— Вот когда ты меня на оккультной геометрии или на алхимии так подловишь, это будет на что-то похоже, — сказал Индар. — А так…

— Ну вот видишь, ваша светлость, одной алхимией войну-то вы и не выиграли, — немедленно парировал Барн.

— Твоё счастье, что я мёртв, — сказал Индар. — И уши тебе оборвать не могу.

— Не барское дело уши рвать, — возразил Барн. — Ты, ваша светлость, как учёный человек, словами мне скажи, где я не прав.

— Да ты его совсем распустил, лич, — возмутился Индар. — Голосок прорезался, смотри-ка…

— А! — рассмеялся я. — Не можешь справиться с солдатом, так жалуешься мне? Ну-ну. Ты его больше тыкай. Барн, хоть и деревенский парень, учится быстро. Скоро будет кусаться не хуже тебя — что ты тогда будешь делать?

— Главное — не учи его манерам, — сказал Индар. — Пусть умничает, так и быть, но что до прочего — я просто мечтаю увидеть, как он в Зале Совета в занавеску высморкается.

— Эти моды больно новые, до нашей деревни ещё не дошли, — немедленно отшил Барн. — Это ты, ваша светлость, сперва сам меня научи. Я-то при дворах не бывал, не умею.

Индар усмехнулся — и задумался. Мы с Барном стукнулись кулаками: знай наших.

Удивительно, как часто аристократы на это ведутся. Умница Барн кажется им дурачком только потому, что у него неправильная речь, и потому, что он ничего не смыслит в политических дрязгах. Сами они… Да если бы он кончил не только три класса народной школы при деревенском храме, ещё неизвестно, кто кого бы учил манерам!

Времена меняются. Горожанам учиться проще: всегда можно подольститься к букинисту или заплатить пятак за вход в городскую библиотеку. В деревне сложнее, да и времени у деревенских меньше: там всегда полно работы по хозяйству. Но прогресс наверняка дойдёт и до них… война показала, как могут быть полезны такие простые ребята.

Между