Фарфор Ее Величества - Максим Андреевич Далин

Ричард покачал головой:

— Третий Узел, Клай. То есть ты, наверное, пройдёшь кое-как… но ты хоть представляешь, насколько будет холодно и больно?

— Карле не говори, — сказал я.

Я представлял. И мне было жестоко плевать.

— Интересно, — сказал Ричард, — все влюблённые — психи?

— Ты просто не успел, — сказал я. — Даже не знаю, везение это или неудача.

— Мне надо идти, — сказал Ричард. — Я всё запомнил.

— Обязательно расскажи потом, что вы узнали о хозяине демона, — сказал я. — Это может оказаться страшно важно. И удачи тебе.

— Приду сам или пришлю Солвера, — сказал Ричард. — Счастливо, братцы. Я открою окошечко?

Рама шла туго, но мы опустили её. В вагон ворвались мерный грохот колёс и сырой холодный ветер, пахнущий злыми лесами и дымом паровоза. Ричард встряхнулся, превращаясь в серебристую сову, — и вылетел в ночь.

Барн поспешно поднял раму, будто хотел отрезать от тёплой безопасности купе всё это, мокрое, дикое, этот крадущийся мрак за чёрными стенами деревьев.

— Барн, — окликнул Индар.

— Чего? — Барн обернулся, ухмыльнулся почти дружески.

— Я этого не забуду, ягнёночек, — сказал Индар. — Тебе тоже, Клай, но ему — особенно.

— Чего? — удивился Барн.

— Неважно, — глухо сказал Индар. — Неважно.

Глава 6

Мы с Барном спали по очереди, но мне показалось, что Индар охранял вагон даже серьёзнее, чем мы. Пару раз он выходил из купе — осматривался, я думаю. Уже под утро, когда мир вокруг начал белёсо сереть, Барн упоённо дрых, а я с изрядным трудом заставил себя проснуться и сидел у окна, глядя на мелькающую мокрую зелень, Индар пришёл и устроился напротив.

Посматривал на меня, будто хотел что-то сказать. Почему-то не решался.

— Тебя что-то тревожит? — спросил я.

— Всё так странно, — сказал Индар. — Я… пытаюсь представить себе… и не понимаю.

— Чего не понимаешь? — спросил я и зевнул.

Мне это тоже было странно. Внове. Третий Узел определённо сделал меня уязвимее, больше человеком, чем боевой машиной. Вернулась острота чувств — и эти физические штришки, чёрточки, о которых я почти забыл на войне. Зевота. Щекотка. Желание потянуться, когда долго пробыл в неподвижности. Сон. До сна я дорвался, как горький пьяница до бутылки, — вспомнил его как невероятное наслаждение, поэтому просыпаться до рассвета казалось жестокой несправедливостью.

Это уж не говоря о том полном телесном восторге, который случился у нас с Карлой. В моей довольно унылой жизни в обычном человеческом теле я не знал ничего даже близко похожего — да только ради этого стоило бы с нежностью относиться к моей новой физической оболочке. В некоторых отношениях она очень хороша, просто прекрасна.

Мелкие неудобства — сущие пустяки.

Потихоньку съезжая на границу сна, я вспомнил блаженное тепло нашей общей ночи, жар Дара и тела Карлы, её запах, похожий на запах тёмного мёда, — и снова зевнул.

— Зачем ты это делаешь, лич? — спросил Индар и окончательно меня разбудил.

— Что делаю? — спросил я.

— Делаешь вид, что живой, — сказал Индар. — Зеваешь, например. Я наблюдаю за тобой — и меня удивляют все эти мелкие движения, которых никогда не делают кадавры… и тебе, мне кажется, они тоже ни к чему. Ты трёшь висок. Ты зеваешь. Ты чешешь запястье. Зачем? Что ты пытаешься изобразить, зачем тратить на это столько сил?

— Я не кадавр, — сказал я. — Ты думаешь, я такой уж замечательный актёр? Сижу и думаю: сейчас надо зевнуть, чтоб дух обалдел. Как-то так, да?

Индар поморщился. Он начинал раздражаться, но, видимо, решил держать себя в руках.

— Клай, — сказал он почти спокойно, — принцип создания таких, как ты — это Узлы Церла, верно? Это ведь невозможно не слышать, вы все периодически об этом говорите. Но я знаю, что такое Узлы. Я видел. И если твоя душа укреплена в этом протезе Узлами…

Он качнул головой. Что-то его мучило, но не шло с языка.

— Узлами, — сказал я. — А откуда ты знаешь? Карла — прямой потомок Церла, у неё подлинник «Узлов душ», который Церл когда-то отдал своей фаворитке, это понятно. Но ведь говорят, что вместе с Церлом сожгли и его бумаги, а его имя было проклято, забыто и вымарано даже из дворцовых хроник. То, что дом Полуночного Костра уцелел — это слегка чудо, которое можно объяснить простой вещью: мэтресса Церла просто уехала из столицы, когда забеременела. И увезла с собой государевы бумаги, которые он ей оставил. С тех пор этот дом никогда не появлялся при дворе, жили в глухой провинции, бумаги валялись в домашнем архиве… пока их не нашли любопытная Карла и Валор, который представлял, что искать. Как считаешь, я излагаю правильно?

Индар хмыкнул:

— Знаток истории… теперь послушай, что я скажу. Мёртвая государыня была умопомрачительно любима, как сказал поэт, но родить по очевидным причинам не могла. Прекраснейший государь, оплачивая свою формулу, продал аду возможность иметь наследника по прямой, но, видно, до конца надеялся на бастарда… по слухам, у него было много детей, девочек, от разных женщин. Кто сказал, что формулу не могли списать, украсть… что он оставил бумаги только девке из дома Полуночного Костра? Я своими глазами видел «Узлы душ», переписанные самым тщательным образом и переплетённые в человечью кожу. Спросишь — где? У моей леди.

— Ты хочешь сказать, Хаэла переписывала сама?

Меня это здорово удивило.

Индар скривился:

— Рукопись эпохи Ричарда Золотого Сокола приблизительно. Может, чуть позже. То есть моложе подлинника, но… Предположу, что ворованная. Контрабанда. Знаешь, я думаю, все эти формулы, изобретённые гениями прошлого — Узлы Церла, формула Памяти Костей Дольфа, Призыв Ульриха, Золотая Роза Элейна — они все так или иначе разошлись по всему Великому Северу. Попали в разные руки, их переписывали, изменяли, совершенствовали… или портили… но, так или иначе, все примерно представляют себе… суть.

— Так если ты представляешь, что такое Узлы… — начал я.

Индар мотнул головой:

— Я представляю. Я видел, как это выглядит. И мне бы в голову не пришло… Ты видишь: я очень хочу… хоть какой-то телесности. Но я не понимаю. Я сравниваю тебя и ваш… фарфор… с тем, что видел раньше… и думаю, что, возможно, совершаю кошмарную ошибку… но Куколка… чем больше у меня данных, тем меньше я понимаю. Очевидно, это смешно, а я туп… но я вправду не понимаю.

Он действительно мучился. Кажется, ждал, что я начну издеваться и тыкать в него пальцем. Думаю, в другом положении Индар бы попытался самостоятельно найти годную информацию, — но теперь у