Катали мы ваше солнце - Евгений Юрьевич Лукин

Ухмылка Балбела стала несколько напряжённой. Кажется, тягаться в остроязыкости с Арабеем было даже ему трудновато.

– А начальство твоё как там поживает? – посопев, спросил он наконец.

– Ты про Этерафаопе Аброна? – небрежно уточнил ответственный за мифический Пенис Слева.

Балбел поперхнулся. Крима – тоже. Рисково шутил Арабей, да и неприлично: выше Этерафаопе Аброна начальства у чёртиков не водилось. Балбел гневно фыркнул и отошёл на всякий случай подальше.

– Ну так как тебе Тот Свет? – повторил Арабей.

Крима замер, припоминая, но сумел восстановить (а может, и придумать) лишь общие впечатления. Недосуг ему было тогда приглядываться – уцелеть бы! Кроме того, преломление света за пределами ауры оказалось совершенно иным, поэтому внешний мир явился новичку в искривлённом оплывшем виде.

Вроде бы Вселенная имела форму куба. Вроде бы. Но это ладно. Странно было другое: прямоугольная Бездна представилась Криме абсолютно пустой, в то время как из рассказов Одеора следовало, что она густо населена Чужими Телами. Однако ни единого Тела за время своего краткого пребывания в Неживом Пространстве Крима нигде не приметил.

– Санузел, – сказал Арабей.

– Что? – не понял Крима.

– Санузел, – повторил Арабей. – Часть Мироздания, причём очень маленькая. И ты в ней только что был…

Маленькая? Ничего себе маленькая!.. Каково же тогда Мироздание в целом?

– А почему Санузел?

– Так называется.

– Откуда вы такие слова берёте? – не выдержал Крима. – Сами придумываете?

Арабей скривил губёшки пуще прежнего.

– Сами? – надменно переспросил он. – Нет, Маникюр, самому такого нипочём не придумать…

– А кто же их тогда придумывает?

– Тело, – сказал Арабей.

Крима остолбенел. Большей ереси ему ещё слышать не доводилось.

– Тело не может придумывать! – оскорблённо завопил он.

– Почему?

– Оно неразумно! Мы на нём живём! Мы им управляем!.. – Крима осёкся. Секундочку-секундочку… А ведь определённый резон в словах Арабея был. Известно, что Тело, за вычетом рожек, копытцев и хвостика, чёртикоподобно и даже обладает речевым аппаратом. Разум, понятное дело, отсутствует, однако Менингит заведует Мозгом, Деархо – Гортанью, Банен-Эфроум – Губами, Аххан – Языком… Да-да-да, эти четверо запросто могли сговориться, сочинить новое словцо – и… К тому же Менингит с Ахханом – двойняшки, вместе из чертоматки на свет вылезли…

Всё равно ересь! Даже если бы они заставили Тело что-нибудь произнести, кто это услышит и кто разберёт? Нет, услышать-то, конечно, услышат… Время от времени Тело действительно издавало протяжный низкий рёв, рычало и ухало, но подобные раскаты скорее напоминали стихийное бедствие, нежели членораздельную речь.

– Зачем ему вообще слова? – с запинкой спросил Крима. – Телу… С кем оно говорить будет?

– С другими Телами.

Очередной вопрос застрял в горлышке. Крима стоял, приотворив ротишко и беспомощно растопырив коготки.

– Вот народец! – хмыкнул Арабей. – Обслуга ведь, а туда же… Ишь возомнили о себе… черти! Единственные носители разума… Тебе что, «Апокриф Иоанна» в головёнку вложить забыли?

– Не забыли… – пискнул Крима.

– Ну так изучи повнимательней… Да, Тело создавалось нами – с этим даже я спорить не буду. А вот для нас ли?

Ну это уже даже и не ересь! Это… это… Такому и названия не подберёшь!

– А ты правда там был?

– Где?

– На Чужих Телах…

Арабей перестал улыбаться. Кажется, тема была затронута щекотливая. Тем временем Левая Рука приблизилась к Зубам, подали на отгрыз Безымянный – и снова зря. Ноготь ещё как следует не отрос.

– Короче, так, – процедил Арабей, глядя на Криму свысока. – Твердите, юноша, азы…

С этими словами он перескочил с Ногтя на Зуб.

– Слышь, Ибикан! – послышался уже изо Рта его приглушённый голосок. – Верно говорят, что ты там Зуб Мудрости проращиваешь? Не поздновато, нет?..

Глава 5. Видения

Скрещенья рук, скрещенья ног,

Судьбы скрещенья…

Борис Пастернак

«Апокриф Иоанна», вернее, ту его часть, что изначально закладывается в сознание каждого чёртика, Крима в любой момент мог воспроизвести наизусть, но само сочетание слов до сих пор представлялось ему загадкой. Что такое Апокриф? Кто такой Иоанн? Неведомо…

Попросту сказать, штатное расписание. В начале, правда, кратко сообщалось о происхождении Тела. Согласно Апокрифу, создали его именно чёртики, причём отнюдь не самочинно, а по чьему-то приказу свыше. Собственно говоря, любое Тело строится чёртиками – ещё в утробе. Поначалу зодчим не хватает мастерства, поэтому Зародыш напоминает то рыбу, то ящерицу и лишь позже становится похож на своих создателей, за исключением, как уже отмечалось, рожек, хвостика и копытцев. Ну тут уж ничего не поделаешь – копия неминуемо должна уступать оригиналу.

Тонкость, однако, в том, что речь в Апокрифе велась далеко не о любом, но о Первом Теле, по образцу которого возводились все последующие Тела. Присутствовало там и упоминание о Криме, сотворившем Ногти на Руках. Разумеется, в виду имелся не нынешний, а опять-таки Первый Крима, и тем не менее стоило припомнить эту строку, сердчишко заходилось от гордости.

Чувствовалось, что Апокриф возник очень давно, и время его не пощадило. В связи с искажением, а то и утратой отдельных фрагментов не все обязанности были прописаны с должной чёткостью, чем, собственно, и объяснялось безделье Арабея или, скажем, тот факт, что за состояние Волос на Голове не отвечал никто. Бесхозным оставался и Правый Локоть, из-за чего возникали частые трения между Иакуибом и Абитрионом.

Предание, однако, почиталось священным и исправлениям не подлежало.

Крима просеял мысленно весь текст слово за словом, но так и не нашёл ни единого намёка, будто Тело может действовать автономно. По логике, утрата управления неминуемо привела бы к катастрофе. Хотя… Не исключено, что в головёнку был вложен сокращённый вариант Апокрифа.

Надо будет при встрече расспросить Арабея: вдруг ему полный текст вогнали…

* * *

Первый нечаянный выход во внешнее пространство отозвался вскоре странными, чтобы не сказать жутковатыми, последствиями: однажды Крима вскинул глазёнки – и обнаружил с трепетом, что сквозь семислойную ауру проступает Тот Свет. Раньше ничего подобного не наблюдалось. Должно быть, после падения в Бездну что-то стряслось со зрением.

Там, в невероятной дали, мерещились угловатые громады, двигались окутанные смутной дымкой Чужие Тела, проплывали чудовищные сгустки Неживой Материи. Крима зажмурился. Потом осторожно приоткрыл левый глазик. Призрачный внешний мир просвечивал по-прежнему и нависал отовсюду.

Он что же, так теперь и будет маячить?

Жить стало неуютно.

И Крима, как водится, пошёл за советом к Одеору. Однако на сей раз старый труженик даже не понял, о чём его спрашивают. Проведя всю свою рабочую жизнь под Мышкой, он, естественно, никогда не оказывался, да и не мог оказаться за пределами ауры, а стало