Утопия-модерн. Облик грядущего - Герберт Уэллс

Быстро развиваясь, Отдел общей психологии стал самой активной системой в Научном факультете. На предварительных этапах социальные психологи разработали различные учебные программы по «искусству» и праву старого образца, что привело к тотальной модернизации «гуманитарных наук». Более того, основатели Мирового государства поручили Отделу контролировать Образовательный и Правовой Контроль. Так продолжается и по сей день. Социальных психологов официально признали ответственными хранителями теории, посвященной формированию Современного государства, что, в свою очередь, целиком и полностью соответствовало благим намерениям Густава Де Виндта. Это стало мыслью, как Мировой совет стал волей человечества, действующего, как единое целое. И поскольку общегосударственное образование и правовое регулирование находились под руководством постоянно развивающегося исследовательского отдела, они диаметрально отличались по своему характеру от образования и преподавания старого мирового порядка.

Это различие сложно себе представить, поскольку оно представляет собой плоский контраст. Но иначе невозможно понять суть исторического процесса. Старое образование существовало ради сохранения традиций и институтов. Прогрессивные силы возникли в результате несогласия и действовали вне принятых образовательных механизмов. В XVIII, XIX и начале ХХ века образование всегда на поколение или около того отставало от передовых идей. Школьный учитель был обузой для человечества. Новое образование, основанное на стремительно растущей науке взаимоотношений, больше не сохраняло традиции. Вместо этого оно объясняло творческие усилия в свете самой пронзительной критики. Новый учитель показал путь, и новое образование неуклонно шло впереди социального факта. Старое и новое уже не могли пересечься. Если бы человеку 1900 года рассказали о прогрессивной революции, возглавляемой юристами и школьными учителями, которых вдохновляли научные идеи, он воспринял бы это не самым удачным розыгрышем. Мы же сегодня спрашиваем:

«А как иначе поддержать непрерывность прогрессивной революции?»

Провал немецких революционных событий 1918 года и погружение Германии в социальное детство вместе с грубыми глупостями гитлеризма объяснялись небрежным отношением к элементарному принципу, согласно которому никакая революция не может реализоваться до тех пор, пока полностью не изменит в обществе систему образования. Каждая эффективная революция Старого Света являлась мятежом против устоявшегося образования и устоявшихся законов.

Образовательный Контроль на пути исправления человечества сместил с ключевых постов в Мировом совете ведущих деятелей Басрской конференции и внедрил туда своих людей, воплотивших впоследствии Воздушную диктатуру. Теперь эти люди, в свою очередь, обнаружили, что инструменты управления в их руках часто оказываются неэффективными. Дорвавшимся до власти новым Собратьям отказывались подчиняться, и, более того, сами они часто покорялись незнакомым идеям. Диктаторский клан расчищал себе место, пока социальная наука готовила идею новой структуры. И вот теперь он столкнулся с импульсом созидать и обогащаться, что полностью противоречило его административным методам.

Подчиненные принялись отсылать обратно выданные начальством инструкции как «недостаточные и не соответствующие психологии рабочих» и других обеспокоенных. Планы оценивались как излишне трудоемкие или даже вовсе бесполезные. Рабочие брали дело в свои руки и требовали более внятных и осмысленных распоряжений. Поначалу комитет настаивал на беспрекословном повиновении, однако Образовательный Контроль решительно заявил, что таковое социально вредно.

Наиболее ярко проявился контраст между старыми революционными кризисами и более поздним конфликтом воли. Безумные, истошно вопящие и сентиментальные старые революции обрастали уличными баррикадами и громили собственность. Людей расстреливали обильно и небрежно. Вышло так, что новый режим неуклюже споткнулся об ответственность за руины, оставленные предшественниками. Недовольные восставали против закостенелых структур.

Последняя революция стала хладнокровным и действенным обвинением мира в его недееспособной образовательной системе. Это ни в коей степени нельзя назвать бунтом или восстанием. Скорее, окольным вмешательством. Новый порядок возник рядом с тем, кто не справился, забрал у него дела и выпроводил за дверь.

Потребность в нетерпимой воинственности для Мирового государства отпала сама собой. Как бы парадоксально это ни прозвучало, но сама победа Пуританской тирании сделала строгую дисциплину неактуальной или даже ненужной. Последними, кто это понял, были старики, сидящие в бюро Мирового совета. Теперь они ошарашенно и поспешно искали, чем бы таким занять человечество, чтобы уберечь его от беды.

Глава 6

Эстетическое разочарование: записные книжки Аристона Теотокопулоса

Мы часто свободно следуем за обычаем историков подкреплять свои общие утверждения цитатами из произведений писателей-современников. По мере того, как история избавлялась от примитивной одержимости правителями и политикой, она все более широко использовала частные мемуары, дневники, романы, пьесы, письма, наброски, картины и тому подобное. Когда-то считалось недостойным для историка рыться в счетах и записных книжках. Теперь же мы ценим их гораздо выше парламентских актов или дипломатических меморандумов. И конечно же, нет более удобного информационного источника о текущих идеях и чувствах в условиях Воздушной диктатуры, чем зашифрованные записные книжки Аристона Теотокопулоса (1997–2062). В течение тридцати семи лет, вплоть до самой смерти, он писал почти ежедневно, проницательно комментируя текущие события, часто весьма странные и даже курьезные, особо отмечая свои собственные эмоциональные реакции и причудливо украшая их множеством набросков, карикатур и тому подобного. Полное собрание этих работ доставит немало удовольствия каждому книголюбу. Следует отметить, что основная часть приведенного материала вообще никак не касается вопросов общей истории. Тем не менее, именно из него можно извлечь куда больше полезной информации, чем из множества абстрактных описаний.

Более ранние тома окрашены раздражением писателя тремя конкретными позициями: ограничениями на частные полеты, трудностями в реализации своего таланта и нехваткой в жизни изящной красоты. В то время не существовало частных самолетов, и никто не мог выступить в качестве вольнонаемного пилота, поскольку каждый летчик являлся активным Собратом и соответственно состоял в организации Современного государства. И, разумеется, он обязан был подчиняться ее правилам и требованиям. Душа Теотокопулоса переполнялась анархизмом. Он отчаянно стремился свободно бродить по горам выше облаков, отправляться туда, куда заблагорассудится, по своей собственной доброй воле, не будучи стесненным никакими мыслями о необходимости перманентного «служения». Художник стал одержим этими желаниями!

«Если бы меня оставили в покое, – настрочил этот безумец, – я бы дал миру хоть что-нибудь. Но что хорошего в том, что эти проклятые старцы, Мастера-Декораторы, велят мне делать то или это? Неужели я пришел в этот мир только для того, чтобы бесконечно подражать и повторять?»

«Какой-то проклятый чиновник пролетел у меня над головой. Видимо, отправился что-то предотвращать. Это испортило мне весь день. Я не могу ДУМАТЬ».

Затем раздается крик агонии:

«Весь макет отвратителен! Меня заставляют рисовать фриз со слонами на стене, но я ведь вижу, что из-за дефектов конструкции стена долго не простоит! От меня не требуется вносить коррективы. Я должен скрупулезно выполнить каждый пункт своего задания, ничего не меняя. Если я исправлю макет, стена простоит столетия, но мне нельзя этого делать. И это неправильно. Это неправильно! Это неправильно!!!»

На нескольких последующих страницах одно слово торчит в одиночестве:

«СЛОНЫ!»

Затем следует череда карикатур на этих животных, что Ли охарактеризовал, как острую биологическую критику. Теотокопулос живо интересовался слонами, но теперь они ему надоели. Он представлял их просвечивающими или даже вовсе прозрачными, тем самым раскрывая спрятанные внутри страдания. Одна страница полностью посвящена невероятно злобным слоновьим взглядам.

Он работал над довольно продуманным оформлением системы магистральных дорог, которая должна была пройти от мыса Финистерре на атлантическом побережье Испании через Северную Италию и вдоль Северной черноморской дамбы до Крыма и Кавказа. Трассу планировали вести вдоль лигурийского побережья до Генуи, а затем между гор по долине реки По через виадук Кьоджа. Проект единого мирового транспортного конгломерата был не очень хорошо продуман и неоднократно корректировался уже по ходу строительства. Многочисленные доделывания и переделывания прямо указывали на неспособность Мирового совета осознать, что Изменения все еще идут полным ходом. Дороги, похоже, планировались на все времена, но при закладке обнаружилась ментальная коагуляция. Проще говоря, у Собратьев наступил мозговой «затык».

Теотокопулос был задействован на участке между