Зловещие топи - Виолетта Орлова

у подножия древесной столицы. Если и имелось что-то, способное поколебать могучее древо, так это возгорание. Беруанцы издревле страшились огня. Именно поэтому все, что касалось курения и приготовления пищи в печах, было строго регламентировано беруанскими нормами. Еще никогда за всю историю существования столицы жители ее не сталкивались с крупными пожарами; а теперь, судя по картине, разворачивающейся под ногами Тина, произошло настоящее бедствие!

Юноша почувствовал, как внутренности его словно бы скручиваются в узел и становится тяжело дышать. Но вместе с тем пришло и некоторое озарение. Он вдруг догадался, как ему следует дальше действовать.

Несостоявшийся пациент Короедникова подбежал к ближайшему гнездиму и принялся изо всех сил колотить в него дверным молотком. Очевидно, он все же немного перестарался, ибо дверь отворилась почти незамедлительно, а из проема выглянула испуганная и заспанная мужская физиономия. Хозяин с недоумением уставился на Тина в пижаме, очевидно, в первую минуту посчитав того своим малопривлекательным сновидением. Однако сновидение и не думало испаряться, а весьма невозмутимо и настойчиво попыталось прошмыгнуть внутрь гнездима.

– Кто ты такой, короед тебя раздери! – возмущенно ругнулся хозяин.

– Послушайте! – взволнованно пропищал Тин, стараясь говорить жалобным голосом. – Я ужасно извиняюсь за позднее вторжение! Я из соседнего гнездима, мои родители – врачи, они работают в ночную смену в Короедникова… Я остался дома один, но ночью почувствовал какой-то странный запах гари! Что-то произошло в Омароне, там свирепствует страшный пожар, который виден даже с нашей ветки! Я выбежал из гнездима, напрочь позабыв ключи, а дверь за мной захлопнулась, и теперь мне никак не попасть внутрь! Не могли бы вы мне помочь?

Сонный хозяин внимательно выслушал всю эту сомнительную белиберду. Помогать, разумеется, ему не хотелось, особенно учитывая столь поздний час, однако устрашающее слово «пожар» вызвало в его душе смутное беспокойство.

– Что ты такое говоришь? Какая еще гарь, чтоб в ней все короеды задохнулись? – недовольно буркнул он и вышел из гнездима, решительно отодвинув Тина своим массивным плечом.

Его полные ноги в аккуратных домашних тапочках с меховыми помпончиками плавно засеменили по ветке, покуда он не приблизился к самому краю. И тут перед его взором предстало ужасное зрелище! Трагическое, шокирующее, поражающее воображение даже тех, у кого оно напрочь отсутствует. Сразу несколько подвесных мостов внизу горели и смертельными огненными нитями опутывали крошечный Омарон. Красные языки пламени подобно исполинским змеям жалили несчастный городок, увы, совершенно не приспособленный к подобным бедствиям. Даже на той высоте, где стоял мужчина, пахло гарью.

– Ох! – сквозь зубы простонал господин Баркинс (ибо хозяином гнездима, куда имел счастье постучать Тин, был именно он) и ладонью вытер пот со лба.

Что теперь прикажете делать? Немедленно эвакуироваться с дерева? И добровольно расстаться с роскошным и обставленным с такой любовью гнездимом одного из лучших графств Беру? Господин Баркинс настолько дорожил приобретенным имуществом, что, пожалуй, и сам ради него был бы готов сгореть в огне. К сожалению, многие привязываются к вещам больше, нежели к людям. А тут еще и какой-то пришлый мальчишка заявился!

Проницательный Тин, распознав, что достопочтенный хозяин думает про него в эту минуту, решил действовать безотлагательно:

– Пожалуйста, господин! Дайте мне хоть какую-нибудь одежду! Пусть даже старую! Уже смрадень, и мне холодно в одной ночной рубашке. Я больше не буду вас беспокоить! Пойду к своим родителям в Короедникова. Мы потом непременно возместим ущерб!

– Ах чтоб тебя! Ты видишь, пожар! Срочно надо что-то предпринять… Ладно-ладно, я дам тебе кое-что из ненужного тряпья, которое я припас для нищих.

У господина Баркинса имелась отдельная комната в гнездиме для вещей, которые он уже не намеревался использовать. В сердце своем старый скряга лелеял мечту однажды раздать все ненужные предметы беднякам с нижних веток, однако его благочестивые помыслы все никак не хотели осуществляться, но вовсе не из-за сложности реализации данного предприятия. Видимо, господин Баркинс на самом деле не так уж и желал расставаться с нажитым имуществом.

Поэтому старик очень долго размышлял над тем, что дать Тину. Сперва он с сентиментальностью заправского скупердяя брал в руки одну какую-нибудь дряхлую вещицу, подолгу мял ее в ладонях, а затем незаметно откладывал в сторону, ни на что не решаясь. Таким манером из одной кучи вещи перекочевали в другую, такую же бесполезную, громоздкую и, что самое главное, явно не предназначавшуюся Тину. Гость потихоньку начал терять терпение.

– Клянусь, я все вам возмещу! – жалобно пропищал он, подгоняя нерешительного хозяина.

С мученическим вздохом господин Баркинс остановился на самой невзрачной дырявой рубахе и штанах, таких ветхих, что Тин, натягивая их на себя, испугался, что они развалятся по швам.

Впрочем, предприимчивый юноша уже был счастлив одному только факту навсегда расстаться со своей больничной пижамой!

– Спасибо вам, век не забуду вашей доброты!

– Иди-иди, – поторопил его господин Баркинс, смягченный искренней признательностью чужого мальчишки. – Я всегда рад помочь ближнему!

Тин, уже не слушая старого скрягу, радостно выбежал из гнездима и кинулся к пропускному пункту, где он смог бы спуститься на нижнюю ветку. Конечно, в своей ветхой одежде, проеденной молью, он смотрелся не лучше, чем в больничной пижаме. Но, по крайней мере, она не выдавала в нем беглого пациента.

По ночам пропускной пункт продолжал работать на тот случай, если какой-нибудь загулявший богач захотел бы вернуться домой. Но когда Тин подбежал, наконец, к стволу дерева, то увидел, что масленые фонари не горят, а из пещерообразного входа не доносятся привычные звуки подъемников. По всему было видно, что пропускной пункт закрыт. Но как же так? Тин кинулся к станционному смотрителю, единственному живому существу, копошившемуся в полумраке пещеры. Тот в спешке собирал свои вещи.

– Подождите! Почему спили не работают? Мне надо срочно спуститься в Престижное графство! – взволнованно крикнул Тин, однако смотритель даже не взглянул в его сторону.

– Не мешайте мне, юноша. На всех ветках пункты закрыты. Мы готовимся к возможной эвакуации жителей.

– Что? – переспросил Тин, не понимая. Неужели тот страшный пожар в Омароне вышел из-под контроля?

– Вам что, голуби не приносят почту? – сварливо поинтересовался смотритель. – Случилась беда: омаронцы решили поджечь Ваах-лаб.

– Зачем им это надо? Они же сами живут рядом с деревом? – непонимающе пробормотал Тин.

– Говорят, они подожгли имерцентную траву у самого входа в ствол. Если яд от этого растения поднимется выше, то все люди, проживающие внутри, погибнут. Наверное, таким образом омаронцы хотят выкурить нас с дерева. Они уже со времен повстанцев косо поглядывают на тех, кто живет на ветках… Впрочем, есть еще одна версия. Что подожгли лишь посольские учреждения – гнездим королевского представителя