Марс, 1939 - Василий Павлович Щепетнёв

Леонид вылез из кабины.

– Место за мной, – предупредил он водителя.

А грузовик окружен, взят в клещи.

– Вас из города прислали? За нами? – Очень полный мужчина спрашивал с надеждой, искательно.

– Он нанял. – Водитель указал на Леонида, который вел к машине своих.

– Посторонитесь. – Он растолкал стоявших, помог жене подняться в кабину, подал дочь, пристроил вещи.

– Вы что, один хотите весь грузовик занять?

– Почему один? Все поедем, сколько нас поместится. – Леонид открыл борт, снял велосипед. – Спасибо, Виктор Платонович. Кто едет – устраивайтесь, дорого не возьму.

– Сейчас, сейчас! Сколько с двоих? Возьмите, я мигом, за вещами только сбегаю. – Толстяк проворно кинулся к домику.

И остальные – снялись, подхватились, чтобы тут же вернуться – с чемоданами, сумками, рюкзаками.

– Организованно, организованно размещайтесь, а то не поместимся. – Голодающая женщина возникла у борта. – С детьми – в первую очередь! На корточки сядьте, ничего, потерпите. Деньги товарищу сразу отдавайте!

– «Титаник», – вздохнул Никита.

– Едешь? – Петров дзинькнул велосипедным звонком. Как в театре, первый. Спешно дожевывайте бутерброды.

– Боюсь, места не хватит. Дети… А вы?

– Погожу. Закроют базу – вывезут.

Старушка встала на приставленный табурет и, подтаскиваемая, карабкалась выше.

– Тащите меня! Тащите! – хрипло кричала она.

– Остаюсь, – вздохнул Никита.

– Осторожнее, вы мне все раздавите!

– Надо бы ссадить человек пять. – Водитель с трудом закрыл борт.

– Леня, а как же ты?

– После приеду, после, не волнуйся. Привет передавай всем. – Леонид состроил дочке козу. – Не сегодня, так после.

Он поднял опрокинутый табурет, сел на него и не слезал, пока машина не скрылась за поворотом.

13:20

– Связь дали, командир? – Не дожидаясь ответа, Петров поднял трубку. И не пискнет. Не шелохнет, не прогремит. Выбрали времечко бастовать, угадали.

– Надеюсь, по случаю исхода обед не отменяется?

– Будет обед. – Фролов подошел к серому ящику радиоустановки, повернул переключатель. – Будет. – И в микрофон: – Дорогие отдыхающие, вы приглашаетесь на обед. Просьба прийти всем, не опаздывать, будет произведен учет отдыхающих!

Он дважды повторил приглашение, а громкоговоритель за окном разносил слова по пустой базе.

– Пообедаем. – Он переключил установку на приемник. – С музыкой, танцами и добавкой вволю.

14:00

– Чем добру пропадать, хай пузо треснет! – Леонид принялся за вторую миску поджарки.

Трех столов хватило на всех. Петров оглядел сотрапезников. Начальник базы Фомичев да кладовщик Степан Кузьмич. Команда администрации. Никита, Леонид да он – отдыхающие. И Алла.

– Вы-то почему не уехали? – полюбопытствовал Никита.

– Практика. Завтра комиссия из университета прибудет, с ней и отправлюсь.

– Вы местная?

– Из Казани, два месяца, как перевелась.

– Освободите местечко! – Повариха взгромоздила на стол большую кастрюлю.

– Кукуруза! Вареная кукуруза! – обрадовался Никита.

– Иваныч! – решительно обратилась к завхозу повариха. – Мы с девками уходим, за Надькой мужик пришел, вместе и идем. А расчет когда?

– По почте расчет, – буркнул Фомичев. – Скатертью дорога.

– Ты не серчай, Иваныч, сам видишь – делать все одно нечего. Разъехался народ.

– Откуда они? – спросил кладовщика Петров.

– Кухонные бабы? Совхозные. Прирабатывают. Я-то первый сезон здесь, на базе. Раньше в санатории работал. – Кладовщик поднялся. – Пойду кухню принимать…

– Ничего, – шлепнул ладонью о стол Фомичев. – Я и сам готовить умею. Так сготовлю, ух! Ешьте, ешьте, – начал он уговаривать Аллу.

– Вы лучше радио выключите, – попросила она. – Никого нет, а музыка… Дико.

– Один момент. – Фомичев поднялся из-за стола. – Как скажете.

– Умеет пить командир. – Петров вытер салфеткой губы.

Громкоговоритель смолк.

– Хорошая песня была. – Леонид пододвинул к себе новую миску поджарки. – Уехать! Хорош бы я был в городе, всемером в двух комнатках!

15:40

Петров бросил камешек в омут. Пора итоги подводить – предварительные. На университетской базе отдыха «Веневитинов кордон» гибнут исключительно мужчины, причастные к университетской практике. Тонет доцент кафедры краеведения Одинг, задохнулись в погребе студенты Патура и Серов, убит аспирант, руководитель практики Рогов – и как убит! Да еще Зина Лубина исчезла. В город уехала? Муратов из больницы убежал – зачем? Осталась Алла, из чувства долга или по недомыслию? Опять же, мухоморные попойки. Мак, соломка у нас дорогоньки, а мухоморы под каждым кустом даром. Народные рецепты, для краеведов – цеховой напиток.

Игра в вопросы без ответов.

Где-то рядом полянка. Поищем, поищем. Нелегко пробраться, но вот она, милая. Муравейник есть, и пень в наличии. След от ножа в самом центре.

Он пригляделся к знакам на пне. Руны. И не краской выведены, не чернилами.

Что здесь делал Одинг? И был ли он один? Молоденькая студенточка, бес в ребро.

Он разглядывал кусты.

Оплошность, большая оплошность. Все от самонадеянности.

Петров пробирался вглубь, по следу – сломанным веткам, ниткам на сучках, мятой траве.

Ох, кретин, кретин…

В маленькой ямке, небрежно забросанной валежником, лежала Зина Лубина.

То, что от нее осталось.

19:50

– Близится осень, увы. – Никита отложил газету. – Вот уже и темнеть раньше стало. Что зимой делать будем?

– Проживем. – Петров подошел к канделябру. – Мой знакомый буржуйки клепает и керосинки. Богатеет, заказов на месяц вперед.

Одна за другой свечи загорелись, засияли.

– Ночь. – Алла отошла от стола. – Ночь…

Стеклянные стены павильона-библиотеки почернели, тьма прижалась к ним, жадно высасывая свет полудюжины свечей.

– Привет, отдыхающие! – Хлопнула дверь, начальник базы промаршировал на середину зала. – Перекусим? Кузьмич, заноси!

Кладовщик осторожно водрузил на столик две корзины.

– Не пропадем без кухонных баб. – Фомичев икнул. – Извиняюсь, значит.

– О! Шпроты, печень трески, лосось! Скатерть-cамобранка. Вы волшебник! – Леонид потирал ладони, изображая предвкушение.

– Умеем трошки. К столу, прошу к столу, дорогие отдыхающие!

– Маленькая ночная серенада! – Леонид бойко открывал жестяные коробочки.

– На лесных травах, местных. – Фомичев раскупорил поллитровку.

– Скоромное! – развернул сверточек Леонид. – Наш предводитель – полиглот, владеет тремя говяжьими языками. Нож тупой. – Он пытался соорудить бутерброд.

– Дай-ка я. – Петров пустил в ход свой Аспид-Змей. Нож, он не меч, но имя пусть поносит. Просто так.

Язык распался на тонкие до прозрачности ломтики.

– Добрая вещь, – восхитился Фомичев. – Продайте, а?

– Непродажный, мне его подарили. Память о лете, о базе нашей. В лесу найден, здесь. Может, знаете чей?

– Нет. А везет вам на находки, ой везет! Ваше здоровье!

Петров принялся резать хлеб.

– Спокойно раньше жили, ни радио, ни телевизора. Пили, ели при свечах. – Алла к столу не спешила.

– Играли в карты, – подхватил Леонид, – ходили на охоту, стрелялись на дуэлях. Читали, кто грамотный.

– А неграмотные грызли семечки, играли в горелки и гадали. На судьбу, на счастье, на суженого.

– Мне бы нагадал кто хорошего, – вздохнула Алла.

– Сегодня ночь звездопада, самая подходящая.

– Правда?

Петров прошелся по залу.

– Прибрать бы, не ровен час… – Он показал на зеркало, то, что демонстрировал на лекции Одинг.

– Тогда свет погасили, Вадим Сергеевич побоялся