Марс, 1939 - Василий Павлович Щепетнёв

– Я чувствовала, что с ней что-то случилось… – Алла посмотрела на чайную коробочку.

– И на оборотней бывают охотники. Уничтожить маньяка, терроризирующего округу, да еще найти бесценный камень – любому из внучков бабки польза была бы. Политический капитал.

Оборотень это предвидел и приготовил двойника, Муратова. Приучил его к галлюциногенам, вытяжкам из мухоморов и трав. Привыкание возникает быстро, быстрее, чем к героину. Муратову грезилось, что он свирепый, могучий хищник. Оставалось только ждать, отыщут ли краеведы рубин.

«Голая изба» оказалась жильем Плиева. Кстати, он там, в подполе, и лежит. После освобождения из лагерей он вернулся в заброшенную деревню, опускается в подпол и попадает в газовую ловушку. Подъем грунтовых вод…

Итак, Муратов, которого оборотень снабдил противогазом, спускается, находит рубин…

– А если бы там не было рубина?

– А может, и не было. Не знаю. Плиев мог ведь и просто деньги зарыть, золото… По наущению оборотня он идет к вам, Алла. Чтобы попытаться вас убить. При любом исходе считали бы, что остальных убил тоже он, Муратов… Оборотень оказался прав – на него здесь действительно охотились.

– Вы?

– Нет. Правда, я убил его.

– Кого?

– Кладовщика, Степана Кузьмича. Но я до самого последнего момента был незрячим котенком. Настоящий охотник все знал, все предвидел и ждал в засаде, предоставляя дурачкам вроде меня бегать и суетиться.

Петров откашлялся. Лекторам стакан минералки дают или чая. Он потянулся к стакану. Наконец-то остыл.

– Я думаю, что охотник был из той же конторы, что и оборотень. Охотник подыгрывает кладовщику, Муратову, пугается убийств, ахает и охает, а сам сверяется с графиком операции, контролирует ее ход. Муратов думал, что идет убивать, а шел – быть убитым. Вы забрали у него рубин и устраняете отыгравшего положенное второстепенного актеришку.

– Ну, Виктор Платонович, вы того… Засочинялись.

– Служба такая. Заподозрил я вас случайно. Подглядел, как вы варево пили вместе с Муратовым. Вырвало, пардон, только вас. А мышатник для того и добавляют, чтобы рвоты не было. Значит, вы заранее приняли рвотное, чтобы не травиться адской смесью.

– Просто у меня желудок слабый. Других улик нет?

– А вот, на столе. Аромат апрельского «Лунцзиня» непривычен для нас, посторонний запах распознать трудно. Но можно. Что-то к чаю вы подмешали. Верно?

– Я? Подмешала?

– А вы разубедите меня. К своему стакану тоже ведь не притронулись. Отпейте и посрамите меня.

– Нарочно не стану.

– И не надо. Есть ведь и вещественное доказательство – рубин, что нашел Муратов.

– Где же он?

– Здесь, надеюсь. Вы позволите? – Петров запустил пальцы в коробочку с чаем. А как ошибся? Нет. – Вот и находка!

Опрокинутая свеча не успела упасть на пол, а Петров уже скрутил Аллу. Девочка она сильная, обученная, но весовые категории уж больно разные.

– Нехорошо. Чай разлили, свечу загасили. И вообще, компрометируете высокое звание чекиста… Раз уж так вышло, давайте-ка посмотрим, только больше не шалите так. – Петров накинул одеяло на окно, закрываясь от лунного света. – Видите?

На столе мерцал красный огонек.

02:10

– Что вы собираетесь делать? – Голос усталый и старый.

– Огонь зажгу. – Петров чиркнул спичку, поискал на полу свечу. – Уютнее и пристойней.

– Ладно. Вы убили оборотня, я нашла камень. Договоримся?

– Алла, вам не кажется, что всего этого можно было избежать? Одинг, Зина, Муратов, аспирант, наш системный оператор, Малахов…

– Кладовщика не забудьте. Слушайте, не стройте из себя праведника. Некробиологические структуры, как же. Охотники на мертвецов, ночная стража, вот ваше прозвище. Зря не назовут.

– Всяко бывает. – Петров держал рубин на ладони. – Что же вы посоветуете?

– Разойдемся по-хорошему. Вы пьете чаек и спите до утра, в чае действительно снотворное.

– Что ж тут для меня хорошего?

– Убитый вами оборотень не последний в конторе. Себя не жаль – о семье подумайте.

– Это вы зря. – Петров протянул стакан женщине. – Пейте.

– А если не буду?

– Просто оглушу. Мне уходить нужно, а вы мешаете. Сотрясение мозга, оно в кино быстро проходит, а в жизни…

– Уйдете, и дальше?

– Как получится. Начальству виднее.

– Начальство-то у нас в конечном счете одно.

– Может быть. Да мы разные. Так пьете?

– Черт с вами. – Она жадно осушила стакан. – Видите? Безвредное снотворное. Пользуйтесь беспомощностью дамы… – Алла медленно осела на пол.

Не обращая на нее внимания, Петров начал собираться. На велосипед, и тишком, кривыми дорожками.

03:00

Пора, пора уходить. И насчет начальства нужно подумать, Алла права.

Перед рассветом в лесу особенно темно.

Часть пятая. Оборотень

1

– Говорите только о приятном или самом обыденном, о пустяках. Болезни, смерти, пожары пусть остаются за порогом санатория. – Врач повел рукой, и накрахмаленный халат, слегка тесноватый, сделал движение натянутым, нарочитым.

– Хорошо, хорошо, – закивала, соглашаясь, мать. – У нас ничего дурного и не случилось, жук колорадский, правда, расплодился. Все лето собирали, давили…

– Про жука можно, но не более. Лечебно-охранительный режим. И вот еще: вы какую-нибудь литературу привезли? Газеты, журналы, книги?

– Нет. А надо было?

– Именно что не надо. Любой здоровяк от наших новостей в тоску впадет. Мы специальные стенды организовали с вырезками из свежей прессы – про хорошее. И книги у нас есть, и кино показываем доброе. В основном старое, да…

– Везде бы так, – вздохнула мать. – Включать телевизор страшно, особенно к ночи.

– Мы и не включаем. Что в сумке у вас? Продукты?

– Я помидоров привезла ему, яичек…

– Много?

– Десяток. Да они свежие, третьедневные, куры у нас свои.

– Колбасы, консервов нет?

– Нет-нет, я знаю, нельзя.

– Хорошо. Хотя напрасно, питание у нас отличное, я бы сказал – гвардейское. Лейб-гвардейское! – Толстый палец указал в потолок. – По старым цековским нормам. Это же цековский был санаторий.

– Спасибо, спасибо, – по привычке поблагодарила мать и искательно, робко глянула в лицо доктору. – Мне бы Бореньку… Поезд… – Она сбилась, затеребила ручки сумки, коричневой, в мелких трещинах.

– Сейчас у него прогулка. Вас проводят. И помните – позитивные новости, отличное настроение, оптимизм – главное лекарство.

Полный, массивный санитар – или фельдшер? – разбери поди, наверное, больничное ест, от Бореньки, – вывел ее в парк. Сосны под солнцем пахли светло, ясно, и ветерок с моря чудный. Замечательный санаторий. И дорогой. Она видела объявление в кабинете врача, о продаже путевок. Для богачей, кому еще осилить столько? Но Бореньке бесплатно, от администрации. Это сколько же выходит – за три срока? – она зашевелила губами, подсчитывая, но санитар удивительно легко для его сложения тронул за плечо, указал на широкую спину:

– Ваш сын.

Он шел впереди, немного сутулясь, и голова