Всё об Орсинии - Урсула К. Ле Гуин

внутрь не пошел – вернулся на улицу, так хлопнув за собой дверью, чтобы колокольчик зазвенел вовсю и Сара отвлеклась от ссоры и вышла к прилавку в надежде на покупателя. А Санзо поспешил прочь по третьему ежедневному маршруту: в парк.

Было чудовищно жарко, хотя солнце уже садилось. Когда Санзо поднял голову и посмотрел на солнце, перед глазами поплыл тяжелый сероватый туман. Он отыскал ту скамейку, на которой сидел обычно. Насекомые гудели в сухой траве, город тяжело вздыхал, слышались голоса проходивших мимо людей, то дальше, то ближе – ему казалось, что они доносятся из пустоты. Почувствовав, что вокруг сгущаются вечерние тени, Санзо двинулся к дому. Голова уже болела вовсю. Довольно долго за ним тащилась бродячая собака. Он слышал ее тяжелое дыхание и цоканье когтей по тротуару. Раза два он замахивался на нее палкой, когда она начинала путаться у него под ногами и жаться к коленкам, но ни разу не ударил ее.

После ужина, торопливо съеденного в тиши раскаленной кухни, он посидел во дворе с отцом, дядей Альбрехтом и Кассом Бенатом. Они говорили о забастовке, о новой технологии крашения тканей, из-за которой довольно много рабочих лишатся места, о десятнике, вчера убившем жену и детей. Стояло полное безветрие, вечер был липко-душным.

В десять легли спать. Санзо устал, но жара и духота в квартире не давали уснуть. Он лежал и без конца думал о том, что, наверное, стоит встать и выйти во двор, где гораздо прохладней. Тихо и непрерывно грохотал далекий гром, порой раскаты его чуть усиливались, порой замолкали совсем. Жаркая ночь обступала его со всех сторон, окутывала влажным покрывалом, прижималась к нему – он вспомнил, как девушка утром прижалась к нему на мгновение, когда он нечаянно на нее налетел. Внезапно в окна ударил порыв холодного ветра, стало легче дышать, раскаты грома слышались ближе. Застучали капли дождя. Санзо лежал неподвижно. Он знал – по серым вспышкам тумана перед глазами, – что в небесах сверкают молнии. Гром оглушительными ударами раздавался в колодце их двора. Дождь барабанил по стеклам. Когда гроза начала ослабевать, Санзо наконец почувствовал облегчение; его охватила истома, благостное, хотя и довольно слабое ощущение покоя; без стыда и страха он снова вспомнил пережитые утром мгновения, когда случайно коснулся Лиши, потом незаметно соскользнул в сон.

* * *

Три дня кряду Сара была исключительно с ним вежлива. Не доверяя ей, Санзо попытался ее спровоцировать, но она, приберегая свои вспышки гнева для Вольфа и Альбрехта, оставляла спички там, где Санзо легко мог их найти, спрашивала, не нужно ли ему еще денег (из его же собственной пенсии) и не хочет ли он сходить в пивную. В конце концов она спросила: может быть, стоит кому-то приходить к ним иногда и читать ему вслух?

– Что именно читать? – поинтересовался Санзо.

– Газету, например, да все, что угодно! Может, тебе стало бы повеселей. Наверное, кто-нибудь из детей Бенатов смог бы это сделать. Хотя бы Лиша. Я ее вечно с книгой в руках вижу. Ты ведь раньше всегда так много читал!

– Это увлечение у меня давно прошло, – глупо и горько пошутил он, но Сара ничего не заметила и неслась дальше на всех парусах, увлеченно рассказывая, как идут дела в прачечной госпожи Бенат, как Лишу выгнали с работы, как и где искать книги, оставшиеся от матери Санзо, которая тоже была большой любительницей чтения, вечно с книжкой в руках.

Санзо слушал вполуха, ничего не отвечая, однако совершенно не удивился, когда на следующий день к вечеру Лиша зашла ему почитать. Сара обычно не сворачивала с избранного пути. Она даже успела откопать в одном из ящиков в комнате Вольфа три книги, принадлежавшие матери Санзо, старые романы в школьном издании. Лиша, которой, судя по ее голосу, было очень не по себе, тут же начала читать ему один из этих романов – книгу Карантая «Молодой Лийве». Сперва она очень торопилась, кашляла, голос у нее садился от волнения, но потом увлеклась и с удовольствием читала почти до прихода Сары и Альбрехта, а под конец спросила:

– Мне завтра прийти?

– Если хочешь, – сказал Санзо. – Мне твой голос нравится.

На третий день она уже совершенно ничего не замечала вокруг и следила только за развитием сюжета этого длинного, изящно написанного романа. Санзо романтическая история уже надоела, однако он настроен был миролюбиво и терпеливо слушал. Лиша приходила читать два-три раза в неделю после обеда, когда матери в прачечной не требовалась ее помощь, и Санзо привык на всякий случай возвращаться домой к четырем.

– Тебе, видно, нравится этот Лийве, – сказал он, когда однажды, закончив читать, Лиша закрыла книгу.

Они сидели за кухонным столом. В кухне долгими сентябрьскими вечерами было уютно и тихо.

– Ах, он жутко невезучий, – сказала девушка с таким горячим сочувствием, что самой стало смешно.

Санзо тоже улыбнулся. Его красивое, напряженно застывшее лицо вдруг, благодаря этой улыбке, совершенно переменилось, ожило. Он протянул руку, отыскал книгу и пальцы Лиши на ней и накрыл руку девушки своей рукой:

– Неужели он тебе нравится именно поэтому?

– Не знаю!

Он резко поднялся и, обойдя вокруг стола, остановился возле нее. Он стоял так, что теперь она не смогла бы встать. Лицо его снова было напряженно-внимательным.

– Сейчас темно?

– Нет. Еще только вечер.

– Мне очень хотелось бы посмотреть на тебя, – сказал он, и его левая рука нежно, легонько коснулась лица Лиши.

Она вздрогнула, но сразу замерла и сидела не шевелясь. Санзо взял ее за плечи, сперва тоже очень легко, но потом сильно сжал их и, приподняв девушку со стула, прижал к себе. Он весь дрожал. Лиша вела себя совершенно спокойно. Он целовал ее губы, лицо, тщетно попытался расстегнуть блузку, потом вдруг резко отстранился и выпустил ее.

Она глубоко вздохнула – точно всхлипнула. Легкий сентябрьский ветерок веял вокруг них, влетая в открытое в соседней комнате окно. Он стоял к ней спиной, и она мягко окликнула:

– Санзо…

– Ты лучше уйди, – сказал он. – Нет! Я не знаю… Извини меня. Уйди, Лиша.

Она минутку постояла, затем наклонилась и прижалась губами к его руке, которой он держался за край стола. Потом взяла свой платок и вышла. Закрыв за собой дверь, она постояла немного на лестничной площадке. Сперва ничего слышно не было, потом в квартире Санзо скрипнул стул, а потом она услышала, как он насвистывает песенку – очень тихо, настолько тихо, что она даже не была уверена, из-под его ли двери доносится свист. Потом кто-то начал подниматься по лестнице, и Лиша