Орден во всю спину 3 - Константин Владимирович Ежов

– Лёха, я очень надеюсь, что ты больше не будешь убегать, – тихо сказала Лариска в полной темноте. Голос её звучал глухо, будто сама ночь впитывала каждое слово. – Иначе… что потом скажу твоему брату, если с тобой что-то случится?

– Не волнуйся, больше не буду сбегать, – пообещал Проныра. В последнее время он и правда начал ей доверять. Она ухаживала за ним так, будто он был родным – хотя вполне могла бросить, уйти, да ещё и прихватить оставшиеся деньги. Но Лариска этого не сделала.

Когда у него несколько дней держался жар, он то и дело проваливался в полусон, и каждый раз кто-то прикладывал к его горячему лбу прохладное мокрое полотенце. Иногда в бреду он ощущал, как тёплые руки осторожно протирают его лицо и подмышки, убирая липкий пот, а над ухом звенел тихий, нежный голос. Лёхе чудилось, что он слышит колыбельную – простую, бесхитростную, но такую мягкую, будто его снова качала на руках мать.

Таких ощущений он не знал никогда. Косой, его старший брат, всегда был рядом, и заботы от него было хоть отбавляй. Но то было совсем другое: с братом он словно всё время гнался за кем-то быстрым и сильным, стараясь не отставать. Это было не похоже на мягкие объятия, которые давали покой и тепло.

– Вот и хорошо, – Лариска чуть улыбнулась в темноте, услышав его обещание. В голосе её прозвучала уверенность. – А раз ты уже оклемался, завтра идёшь на занятия. Хватит прохлаждаться, пора наверстывать упущенное.

Лёха тут же побледнел, хоть Лариска и не могла этого увидеть.

– Старшая сестра Лариса Петровна, да ну их, эти уроки! – запротестовал он, едва не подпрыгнув на кровати. – Моего брата всё равно нет рядом!

– Так дело не пойдёт, – твёрдо возразила Лариска. – Я отвечаю за тебя. Если Ярослав вернётся и узнает, что ты совсем забросил учёбу, мне будет стыдно смотреть ему в глаза. Он сам просил меня за тобой присматривать.

– Что?! – Лёха взвыл так, что даже мыши под полом, кажется, притихли. – Когда он тебе это сказал?! Я ни разу не слышал, чтоб он вообще заикался про такие вещи!

Лариска тихо хихикнула, лёжа на кровати, и в её смехе звучало что-то озорное и тёплое:

– В любом случае мне всё равно. Ты должен быть послушным.

Лёха, уставившись в потолок, вдруг понял, что спорить уже не хочет. В уголках его губ притаилась лёгкая улыбка, будто он сам себе признался, что её забота ему приятна.

И тут же тишину двора нарушил глухой звук – будто кто-то мягко, но тяжело прыгнул через забор. И не один человек – шагов и шорохов было несколько.

Лариска тоже услышала. Её глаза в полумраке расширились, но привычная мягкость и нерешительность исчезли. Она сунула руку под подушку и вытащила оттуда костяной нож, который прятала на всякий случай. Зубы её стиснулись, голос дрогнул, но прозвучал твёрдо:

– Стой, где стоишь!

В полутьме тускло освещённой комнаты Лёха заметил, что её плечи дрожат. И он, и она прекрасно понимали: тот, кто перелезает через стену ночью, пришёл явно не с добром. А Ярослава Косого рядом не было – значит, именно Лариска теперь должна была встать между мальчишкой и бедой.

Через мгновение дверь резко распахнулась, и в комнату ввалились трое здоровенных мужиков. Воздух сразу наполнился запахом пота и дешёвой самогонки, словно зашли не люди, а целая подворотня. Двое кинулись прижать Лариску к полу, третий же метнулся к кровати, в руках у него блеснул нож, целившийся прямо в Лёху.

Лариска, хоть и сжимала костяной клинок, не могла тягаться с их грубой силой. Мужчины наваливались тяжело, дыхание у них свистело, как у загнанных быков. Один из них заорал от боли, когда лезвие в её руках полоснуло его по боку – из его рта вырвался сдавленный стон, будто у него выбили воздух из лёгких. Но другой тут же выбил нож у неё из пальцев – он звякнул о пол и отлетел в тень.

Лёха, не отрывая взгляда, наблюдал за ними в холодном лунном свете, пробивающемся через окно. Лица воров он узнал: это были городские бездельники, которых все знали по кабакам и дракам у рынка. Никогда бы он не подумал, что те рискнут сунуться именно сюда – в школу!

Но всё становилось ясно: они знали, что Ярослав недавно открыл клинику и успел заработать. А теперь его не было в городе – вот они и решили, что момент удобный.

Лариска старалась держать себя скромно в последнее время, каждый рубль берегла. На базаре торговалась до хрипоты, выбирая самые дешёвые овощи, и даже приносила с полей дикие травы, лишь бы казалось, что в доме туго с деньгами. Но Лёхе, который недавно валялся в жару, нужно было нормальное питание. И она всё же решилась – купила немного мяса. Запах тушёной свинины с луком и перцем в тот вечер стоял в их крошечной кухне, и, видимо, именно это привлекло лишние глаза и уши.

Вот что значило – в доме не осталось мужчины. Конечно, Лёшка тоже был вроде как мужчиной, но куда ему – худющий, юный, с ещё не окрепшим голосом и лицом, на котором проступали лишь первые признаки юности. Разве мог он внушить страх ворюгам? Да и те прекрасно понимали: раз уж Косого нет в городе, а Лариска с мальцом остались одни, – можно брать, что под руку попадётся. Школа, не школа – для грабителей это пустой звук. Деньги, что недавно появились у них в руках, будто маяком тянули на беду.

В коридоре скрипнула дверь – соседняя, за которой ночевал учитель. Звук был тяжёлый, недобрый, словно ржавый замок отрывали от веками закрытой калитки. Лёшка вздрогнул: уж неужто и туда полезли? Даже в учителя решили ножом ткнуть? Совсем распоясались, черти. Они явно хотели, чтобы никто не выбрался живым, чтобы не осталось свидетелей.

И вдруг – резкий хлопок, сухой, как удар плетью по камню. Выстрел. В нос ударил запах пороха – острый, едкий, разъедающий горло. Бандит, прыгнувший к кровати, на секунду застыл. Его глаза расширились, уставились на чёрное дуло, смотрящее прямо в лицо, а потом опустились ниже – на собственный живот, из которого густо хлынула кровь.

Он так и