Миссия в Сараево - Алим Онербекович Тыналин

Спустились к реке. Берег здесь каменистый, валуны, заросли ивняка. Вода шумит, на камнях белая пена.

Войислав остановился.

— Дальше ты переходишь вброд. Там, видишь? — он показал на реку. — Между теми двумя валунами. Там мелко.

Я посмотрел. Два больших валуна торчали из воды, между ними течение слабее, на реке мелкая рябь.

— А ты?

— Я с тобой. Провожу до сербской стороны. Дальше местные проведут до ближайшей деревни. Оттуда сам доберешься до Белграда.

— Сколько до Белграда?

— День пути. На телеге или верхом. Или поездом, если найдешь станцию.

Войислав разулся, снял сапоги, привязал их веревкой к поясу. Я сделал то же самое. Засунул сапоги за пояс, закатал брюки до колен.

Вошел в воду. Холодная, ледяная, обжигает ступни. Дно каменистое, острые камни режут ноги. Я шел медленно, ощупывая дно.

Войислав шел рядом, уверенно, привычно.

Вода поднялась до щиколоток. До колен. До бедер. Течение сильное, пыталось утянуть вниз по реке, толкало в бока и спину. Я балансировал, расставив руки.

Войислав протянул руку.

— Держись. Здесь сильно тянет.

Я взялся за его руку. Вода до пояса, холод пронизывает до костей. Ноги онемели.

Еще десять шагов. Вода отступила до колен. До щиколоток.

Вышли на другой берег. Сербия. Босые ноги на чужой земле. Свободной земле.

Я упал на колено, тяжело дыша. Вода стекала с одежды, брюки промокли насквозь.

Войислав достал сапоги, обулся. Я сделал то же самое. Мокрые ноги скользили в сухих сапогах, неприятно, но уже теплее.

— Отдышись. Потом идем.

Я посидел минуту. Смотрел на противоположный берег. Австрийская Босния. Сараево далеко.

Я сделал это. Вытащил Чабриновича. Доказал преданность «Черной руке».

Но что-то гложило изнутри.

Ах да, точно. Милош. Жандарм, который предал империю за деньги. Ради больной жены. Я использовал его. Сделал предателем. Он теперь будет жить с этим всю жизнь. Или его раскроют, повесят.

Цена одной жизни — душа другого человека.

— Вставай, — сказал Войислав. — Идем дальше.

Мы пошли вдоль берега, вверх по течению. Тропа здесь шире, протоптанная. Через полмили вышли к деревне. Маленькая, домов двадцать, на склоне холма. Куры бегали по дороге, у сарая привязана коза.

У первого дома нас встретил старик в овчинном тулупе. Борода седая, лицо морщинистое, загорелое.

— Кого привел, Войислав?

— Русского. Корреспондент. Нужно отправить в Белград. Есть телега?

— Есть. Но до Белграда далеко. До Лозницы довезу, там железная дорога. Оттуда поездом.

— Подойдет. Сколько?

— Десять динаров.

Я полез в карман, достал кошелек. Мокрый, но деньги целые. Отсчитал десять динаров, протянул старику. Он взял, спрятал в тулуп.

— Телега будет готова через полчаса. Отдохни пока, поешь.

Провел нас в дом. Внутри тепло, горела печь, пахло дымом и хлебом. Старуха у печи жарила лепешки на сковороде. Посмотрела на нас, кивнула.

Войислав сел за стол. Я сел напротив. Старуха принесла две миски с горячей кашей, кажется, ячменной. Дала черного хлеба, кусок сала.

Ел жадно, не жуя. Только сейчас понял насколько я проголодался. Каша горячая, обжигала рот, но вкусная. Хлеб грубый, но сытный.

Войислав ел молча. Потом откинулся на спинку скамьи, достал кисет, скрутил цигарку. Прикурил от свечи на столе.

— Ты хорошо сработал, — сказал он, выпуская дым. — Не каждый решится на такое. Вломиться в австрийскую тюрьму, вытащить заключенного. Это безумие.

— Безумие, — согласился я.

— Но сработало. Чабринович жив. «Черная рука» довольна. Теперь ты свой.

Я допил воду из кружки. Вытер рот рукавом.

— Мне нужно в Белград. К Чиричу.

— Успеешь еще. Но сначала подумай о легенде.

— Какой легенде?

— Ты русский корреспондент. Легально въехал в Австро-Венгрию. Приехал в Сараево. Потом исчез. Теперь ты в Сербии. Как объяснишь это?

Я задумался. Войислав прав. Австрийцы знают, что Александр Соколов въехал в Боснию. Есть штамп в паспорте, есть записи на границе. Но официального выезда нет. Но теперь я в Сербии.

Если вернусь в Австро-Венгрию когда-нибудь, легально, меня арестуют. Спросят: где вы были? Как пересекли границу?

Думаю, для Редигера это небольшая проблема. Но я обычный журналист. Поэтому мне нужна помощь от «Черной руки».

— Что ты посоветуешь? — спросил я Войислава.

Он затянулся цигаркой, подумал.

— Два варианта. Первый, ты больше никогда не возвращаешься в Австро-Венгрию. Паспорт Соколова сжигаешь, берешь новый. Другое имя, другая легенда. Работаешь под новым прикрытием.

— А второй?

— Второй, это легенда похищения. Ты скажешь, что тебя похитили сербские террористы. Ночью в Сараево. Ограбили, избили, перевезли через границу силой. Держали в плену несколько дней. Потом отпустили, когда поняли, что ты не австрийский шпион, а действительно русский журналист.

Я слушал. Обдумывал. На первый взгляд бред, но есть кое-какие рациональные зернышки.

— Убедительно?

— Достаточно. Австрийцы поверят. Они знают, что «Черная рука» действует в Боснии. Похищения часто случаются. Ты вернешься в Австро-Венгрию через официальную границу, из Сербии. Скажешь, что тебя отпустили где-то в горах, ты добрался до ближайшей деревни, оттуда до Белграда. В Белграде обратился в русское консульство. Там оформили временный документ взамен украденного паспорта. И ты вернулся в Боснию, чтобы забрать вещи из гостиницы.

— А побег Чабриновича? Они свяжут меня с ним?

— Нет. Побег был ночью, когда тебя уже не было в Сараево. Ты пропал за день до побега. Значит, не мог быть там замешанным. Временная линия не совпадает.

Я медленно кивнул. Логично. Но есть риск.

— Милош. Жандарм. Он может сказать обо мне.

— Откуда австрийцы узнают про Милоша? Он не признается. Если признается, его повесят. Он будет молчать. Скажет, что заснул на дежурстве, ничего не слышал.

— А если его начнут подозревать? Если поймут, что кто-то помогал изнутри?

— Тогда ему лучше сбежать. Дать ему деньги на побег, пусть уезжает с женой. В Сербию, в Россию, куда угодно. Ты же обещал ему вторую половину денег?

Обещал. Сто крон. Половину уже дал, половину должен.

— Как я их передам? Я не могу вернуться в Сараево.

— Мы передадим. «Черная рука» имеет людей в Сараево. Я пошлю кого-нибудь. Передадут деньги Милошу, скажут, что от русского. Скажут, что лучше ему уехать из Боснии, пока не поздно.

Я подумал. Это правильно. Милош помог освободить Чабриновича. Он заслужил вторую половину денег. И предупреждение.

— Хорошо. Я дам деньги. Передайте ему. И скажите, пусть уезжает.

Войислав кивнул.

— Сделаем.

Я достал из внутреннего кармана пиджака кошелек. Мокрый, кожа потемнела от воды. Открыл, отсчитал сто крон. Протянул Войиславу.

— Передайте Милошу Йовановичу. Жандарм тюрьмы Сараево. Он знает, за что.

Войислав взял монеты, спрятал в карман.

— Передадим. А ты отправляйся в Белград. Чирич уже ждет.

Старик из угла комнаты крикнул:

— Телега готова! Поехали!

Я встал. Войислав протянул руку. Я