Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

— Тебе разогнать, — возмущался Ярема. - Куда государству без шляхты? Нельзя так решать с-сложные вопросы! Надо д-думать фундаментально... Оно удивления на Великобританию, там тоже две... Двухкомнатный парламент.

— Это ты так говоришь, потому что сам шляхтич.

- Светлейший!

В какой-то момент Северин почувствовал прилив безграничной любви ко всем вокруг, и громко об этом сообщил. Братья подняли рюмки за его здоровье.

— Пью, чтобы та неизвестная крошка тебе ответила! — добавил Игнат и подмигнул, но одним глазом сделать это не получилось, поэтому он просто хлопнул глазами.

Менялись трактирщики и настойки: Северин будто сидел в телеге, ехавшей мимо шинквасов, вокруг все постоянно крутилось, а он лишь время от времени забрасывал в горло новую рюмку.

Вот они угощают всех присутствующих, община благодарно гудит и поднимает тосты за волчьих рыцарей, Василий что-то поет, вокруг подпевают, вот они на улице, Ярема громко лишается остатков непереваренного, Игнат в который раз пытается подраться с Филиппом, Северин жалуется на жестокую Лину ведьм, что у них там на уме, тем более она имеет такие прекрасные глаза, хотя и разные, но к этому привыкаешь, и снова кабак, блестят сабли, звон разбитого, испуганные крики, Филипп дает деньги каким-то разгневанным сердюкам, вдруг — высокая холодная лестница над Днепром.

— Я в детстве чертовски боялся пьяных, — Игнат стукнул себя по груди. – Представляешь? Они, курва, вели себя непредсказуемо, двигались странно, разговаривали неразборчиво... Понимаешь? Малышу такое до всрачки страшно! Я перестал бояться, когда первому разъярился нос. А теперь я вырос... И посмотри, что со мной стало! Йоханная жизнь! В кого я, холера, превратился?

– На кого?

– Я сам пьян! – Игнат дернул себя за усы. — Жалкий сумасшедший!

Ярема яростно размахивал ныряльщиком и ревел, что он светлейший.

– Чернь! Холопи! Быдло! Смерды! Где и потрочь с крестами нашитыми? Научу их манер!

Шляхтич в сердцах выпустил ныряльщика, попытался его поднять, упал сам, выпрямился, расцвет в улыбке и начал разбрасываться монетами.

— Знайте шляхетскую щедрость Яровых! Равич, пся-крев, Равич! Сию-вью засеваю...

Северину понравился такой широкий жест и он тоже принялся засевать деньгами, как вдруг выяснилось, что его кисет пуст, но характерник не расстроился.

— Филипп, дай денег засеять.

– Не дам.

– Северин! Брат, — Савка повис на несколько секунд в неопределенном молчании. - Щ-щ-щелчок.

– Щезник.

— Да все равно. Разбей нам пари! Пойду и найду этих злобных подонков... Победу коварных похитителей молодых характерников! Не будь я герой Савка Деригора!

Игнат качал головой и сам покачивался вместе с ней.

— Ты, Павлин, чванько и болтовня, какой собственного прутка в штанах не найдет.

— Будь свидетелем, Северин!

Чернововк неуверенным движением, чуть не попав Гнату по носу, показал их заведение.

Последнее, что помнил Северин в тот вечер, как Савка, покачиваясь, исчезает в темноте.

Глава 5

Расплата пришла на утро.

Северин попытался открыть глаза. Глаза не подчинились. Он попробовал еще раз. Глаза словно чугуном залило. Северин отступил.

Как же плохо! Не сравнить с адом первого обращения, но... Только, как же плохо. Никогда не нужно так пить.

Сосредоточиться. Открыть глаза и наконец-то увидеть, где он. Ох, будь проклятая водка... Северин застонал, приложил свободу - на этот раз веки неохотно расклеились.

От света в висках запульсировало, во лбу загудело, а видение мира поплыло неопределенной рябью. Оказалось, что кто-то бережно уложил Северина в постель в его апартаментах, однако не был так любезным, чтобы лишить одежды и обуви.

Рядом на столике блестел пустой хрустальный графин — такой красивый и бесполезный. Северин проглотил несуществующую слюну и снова застонал, сожалея, что не знает никаких чар против похмелья.

В коридоре послышались оглушительные шаги. Характерник скривился. Как он не замечал, что в этой трехклятой гостинице такие скрежетливые паркеты? Казалось, что маршируют прямо по мозгам.

В апартаменты Олефир зашел без стука.

— За нами приехали, — он не тратил времени на поздравления. — Через час должны быть готовы.

- Брат, - язык скрежетал пересохший рот. — Просто прирежь меня и подавно...

Северин отвернулся и осмотрел остальную комнату, как все целое. Он точно яростно рубил что-то или кого-то саблей. Это был не он? Вместо воспоминания зияла черная пропасть. К черту! Хорошо, что сабля не потерялась и валялась рядом с пустой бутылкой из-под водки. Проклятая водка...

– Вставай, – Филипп никак не отреагировал на просьбу собратья. — Мне нужна помощь, чтобы разбудить Ярового. Энея этим беспокоить не хочу.

— Не могу встать... Не тупи так, по вискам гамселишь... Ненавижу все это, Господи, никогда так не буду пить... Какое задание, какой Орден, я хочу умереть...

Олефир, не обращая внимания на нытье, с трудом снял его на ноги и подвел к ванной, открутил холодный кран. Голова Северина со стоном облегчения нырнула в воду, а Филипп придерживал остальное тело от ныряния вслед за головой.

Боль в висках оледенела. Он лаял воду несколько долгих секунд, после чего получил способность кое-как мыслить и двигаться.

– Черт с тобой. Айда к Малышу.

На пробуждение Ярового ушло втрое больше времени. Шляхтич храпел, как небольшой паровоз, и даже на поливанку не реагировал — помог только щекотку под мышками. Пробужденный Ярема бросился искать ныряльщика, нашел его под кроватью, перекрестился и успокоился.

— Пап ныряльщик! Семейная реликвия, – объяснил он. – Мне мамуньо за него голову оторвет.

Игнат выглядел неестественно бледным, его селедка разхристалась, а усы обвисли, словно у старого кота. Он смотрел на мир недобрыми покрасневшими глазами.

Характерники кое-как собрали саквы и скопились возле портье, где получили окончательные счета. Оказалось, что ни Игнат, ни Ярема, ни Северин никаких монет не имели — и не только тех, что им выдал есаула, но даже собственных сбережений.

- Пустой кисет, - констатировал Чернововк, рассматривая подкладку кошелька.

— Матерь божья, — перекрестился Яровой. — Куда мы выбросили столько денег?

Единственный, кто мог бы ответить на этот вопрос, молча расплатился, включая возмещение изрубленного вдребезги стола в комнате Гната, и бессловно пошел к конюшням. Троица потянулась за Филиппом.

— Вот погуляли, — пробормотал Северин. — Голые, как турецкие святые...

— Брат Варган — отличный человек, — прошипел Ярема, непрестанно потирая лоб. — Пусть его Бог оберегает и Мамай помогает...

Игнат молча закрутил селедку вокруг уха.

– Счастья, господа рыцари, – крикнул