Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

Юноши тоскливо смотрели на худого кошелька.

— Ну, братия молодежи, желаю удачи! Все через это проходили, – рассмеялся Кныш. – Пусть Мамай помогает.

Он запрыгнул на коня и бодро уехал, напоследок махнув рукой господину Вишняку.

- Через что все проходили? — хило переспросил Ярема. - Из-за похмелья?

- Из-за боли и унижения, - ответил Северин.

- Дерьмо собачье, - сказал Игнат.

— Долго мы здесь будем сопляк жевать? - громко спросил Вишняк. — Может, наконец-то поедем?

Так бесславно они покинули столицу.

Часа за три состояния Северина улучшилось: ватага ехала шагом, погода стояла свежая, боль постепенно рассеялась и на обеде Чернововк рискнул поесть куриной супы. Живот заворчал, но подношение принял. Ярема уминал двойные порции с присущим ему аппетитом и только Игнат ограничился холодной водой. По крайней мере, он больше не был белым как сыр.

Господин Вишняк, или На-Сраци-Чиряк, как прозвался с легкой руки Самойла Кныша, за первые три часа полностью и полностью оправдал свое прозвище. Старику не нравилось все на белом свете.

Северин удивлялся, как Вишняк вообще дожил до своих лет с такой феноменальной нелюбовью к жизни; возможно, он был глубоко убежден, что без его образцовой личности миру не осталось бы ни одного важного резона для существования.

— Может, перестанешь ловить и начнешь смотреть на дорогу? – спросил Северина.

– Не смали трубку! У меня больные легкие, а от твоего дыма чахотка, — приказал Яреме.

– Это ты пытаешься привлечь больше внимания? — упрекнул Филиппа, который заиграл на варгане.

– Мы едем слишком медленно, – объявил всем.

Характерники терпели, как предписывал десятник, но почтенно относиться к старику не получалось. Игнат молчал и ни разу не ответил на замечания, однако с лица Бойко было видно, каких усилий это ему стоило.

На обед в небольшой уютной корчме важный информатор Ордена заказал борщ с пышками, толченой картошечки с укропом, тройку котлет и немного водки для аппетита. Он ел, глядя на характерщиков так, будто бросал им какой-то непонятный вызов. Это странное поведение получило объяснение, когда он пошел к коню.

— Пан Вишняк, сорок шелестов за обед, — сказал Филипп.

— У меня не было времени на собрание! Оставил дома все деньги. Ваш проклятый Орден выдернул меня прямо из постели, так вы и платите, — огрызнулся Марко.

Старик вышел, а Игнат наконец взорвался длинной многоэтажной бранью, от которой замерла вся корчма, будто зазвучало древнее проклятие, что его слобожанин произносил без остановок ровно минуту, запечатлев приговор словами «гнойной хвойды сын».

- Какой человек не берет в дорогу деньги? Все у него есть, просто издевается над нами, — мрачно сказал Ярема.

Филипп без комментариев выложил сорок медяков из собственного кошелька и ватага поехала дальше. Красивые виды в этот прекрасный день никого не радовали.

— Хорошую взбучку Савка получит за самоволку, — Ярема пощипал бороду.

— Может, бросился в сторону Винницы? – размышлял Северин.

– Да хоть к черту на рога, – сплюнул Игнат.

Дорога проходила в туго натянутых сетях напряжения между характерниками и Вишняком. Бойко получил Энеиду и ткнулся носом, шепотом повторяя хорошо известные строки, и тут послышалось:

— Это ты меня так охраняешь? От книжных воров? Может, начнешь оглядываться в поисках настоящих?

Если бы взглядом можно было убивать, господин Вишняк гигнул бы на месте в страшных муках. Игнат несколько секунд прошивал его глазами, в которых блестели все известные человечеству пытки, однако книгу спрятал.

– Вот что чувствовали Адам и Ева при изгнании из сада Эдемского, – пробормотал Ярема.

Северин заметил путника, когда тот заехал в корчму: одинокий мужчина на рыжей кобылке с белой звездой среди глаз. Теперь всадник ехал за шайкой на большом расстоянии, однако белое пятно на лбу кобылы можно было распознать даже издалека. Северин не беспокоился: из Киева разбегалось немало дорог, они ехали по одной из самых больших. Закрепив воспоминание о мужчине на рыжей кобыле, Северин вернулся к вопросу, что грызло его ко вчерашней попойке: Лина.

Теперь он жалел, что не выдержал и направил письмо. Жалел о нарушенном слове, жалел о открытках, которые вложил в придачу, жалел о бессмысленных строках, которые бы он сейчас не написал — а тогда они казались ему совершенными.

Может быть, она не получит его? Может, письмо потеряется, может, Лина давно не живет и не наведывается в Соломию, а может ведьма решит спрятать его от ученицы... Хотя, не скроет. Соломия не любит скрывать такие вещи и всегда говорит правду в лицо, чем иногда доводила Северина до бешенства.

Вишняк перешел к жалобам на погоду, теперь ему не нравился ветер. Чернововк посмотрел на перекошенное отвращением лицо старика и вдруг почувствовал отвращение к себе. Подумалось: и на это я положу свою жизнь? Посвящу себя защите вот таких, пока не врежу дуба? И ради этого подписал проклятый свиток?

Стоило ли становиться на волчью тропу — теперь слишком поздно думать.

К вечеру характерники приехали к первому дубу. Филипп направил послание в Кремень и Полину, затем настал черед Северина.

Чернововк приложил ладонь к стволу и тот ответил знакомым теплым щекотом. Кем ты был, неизвестный рыцарю? В каком шалаше служил, какую жизнь прожил? Кого любил, от чего он погиб? Похоронили тебя или кости белели на солнце, пока не исчезли под землей? Слышишь ли, видишь ли, что происходит вокруг?

Раздался тихий голос, перед глазами на коре заплясали красные буквы: «Щезник от Брыля. Как твои дела, брат? Хорошо отдохнул? Желаю успеха с первой задачей! Пусть Мамай помогает».

Отец, разумеется, ничего не написал.

— Вы еще долго будете баловать? — крикнул раздраженно Вишняк.

Вскоре они добрались до гостеприимного двора с отмеченной очертанием Мамая вывеской, где, по плану Кныша, должны были остановиться на ночь.

– Ну и свинарник, – объявил Вишняк от порога и бросил хозяину. – Дайте лучшую комнату.

- Полтора талера, господин, - зимно ответил тот, явно обиженный словом свинарник.

- Полтора? За твою хижину? Впрочем, безразлично, куцепердик с косой заплатит. Сразу в комнату подай ужин из того, что у вас здесь имеется приличного.

Вишняк потрепал в свой номер. Владелец двора провел его недобрым взглядом.

– Вы заметили? – спросил Северин.

— Какой На-Сраке-Чиряк вылупок? - отозвался Игнат, который под вечер ожил.

— Всадника на рыжей кобыле.

– Да, с белой звездой. С самого Киева, — кивнул Филипп.

– А,