Немезида ночного ангела - Брент Уикс

Ну хорошо, это же солдаты, а не портовая стража, так что не худших, а вторых с конца. И все же.

Бойцы из них, наверное, не самые плохие, но командуют ими самые плохие офицеры. Иногда нижние чины в армии носят отличные вояки, у которых не получается продвинуться по службе просто потому, что они не умеют держать язык за зубами и постоянно возмущаются глупостью своих командиров. Офицер, приказавший им встать вот так – это ярчайший пример…

Да. Вот и он, сидит на стуле, положив на колени круглый щит, на котором, как на подносе, стоят кружка и блюдо с горой еды. Набив рот, командир произносит:

– А вы, бездельники, поедите, когда закончится дежурство… – После этого он вяло костерит их, а солдаты, привыкшие к такому обращению, молча стоят, словно статуи, и следят за коридорами.

Я прячу голову за угол моего перекрестка. Нужно взвесить риски. Пробраться по потолку над солдатами? Места маловато, ползти придется совсем рядом с копьями, и если солдаты меня заметят, то насадят на них прежде, чем я успею что-либо сделать. Если убью их, то убью девятерых невинных. Наверное. А еще их самые главные командиры узнают, что проникший на борт «заяц» может убить девятерых солдат.

Король Рефа'им сразу же поймет, что это я. Сейчас-то они что могут ему сказать? Что какой-то полуголый мужик проскользнул мимо техников и самых никудышных стражников? Нет, об этом королю еще долго не доложат… если доложат вообще.

А если уже доложили, тогда, возможно, передо мной не обычные солдаты.

Я выглядываю из-за угла и смотрю на них. Стражники от скуки начинают трепать языками, немного дурачатся, проверяя, бдительно ли следит за ними сердитый молодой командир и сколько им сойдет с рук. Командир изредка прикрикивает на них, но без особого энтузиазма. Он из тех кретинов, которые считают, что в этом и заключается их работа – орать на подчиненных, чтобы они знали свое место.

Почему все армии мира делают офицерами именно таких людей?

Пока я наблюдаю, в поле моего зрения попадает слуга, который проходит между солдатами. Похоже, он пришел с… э-э-э, как называется часть, противоположная корме? Транец?

~– Нет.~

Перед корабля это… просто нос, да? Значит, он пришел с носа, потому что вышел не из боковых коридоров. К несчастью, он не сворачивает ко мне, а идет на корму. Через несколько минут возвращается, неся на плечах по мешку с продуктами. Негромко называет какой-то пароль, который я, напрягая слух, все равно не слышу, и после этого его пропускают.

Облачившись в ка'кари, как во вторую кожу, я становлюсь невидимым, затем подкрадываюсь ближе. Судя по глазам троих солдат, смотрящих в мою сторону, они не совсем невинны; в каждом есть что-то темное: высокомерие, ненависть, жадность и самовлюбленность, однако нет изнасилований, нет пыток, нет жестокости, что вошла в привычку и со временем наверняка будет только расти. Так странно. Обычно я вижу людей не настолько ясно, но бывает, что вижу даже яснее, чем сейчас.

Но пользы от этого никакой, даже наоборот. Передо мной обычные люди. Если бы я был не только палачом, но и судьей, то не приговорил бы к смерти никого из этой троицы.

Один солдат ежится, будто почувствовав мое присутствие.

Я отступаю, пока он бормочет своим товарищам:

– …Ничего не заметили?

Они мотают головами.

На углу, под фонарем, я нахожу в стене нишу. Там стоит ведро. В него накидан всякий мусор – потемневший огрызок яблока, выплюнутый жевательный табак, одинокий чулок, – а под мусором ведро как минимум наполовину наполнено песком. Окинув взглядом коридор, я вижу, что под каждой масляной лампой находятся точно такие же ниши, в которых, чтобы не мозолить глаза, спрятаны ведра.

Ага, ведра с песком. На случай, если начнется пожар.

Мне всегда казалось смешным, что для кораблей, которые плавают по океанам, самой большой опасностью чаще всего является огонь.

Я роюсь в песке, ищу что-нибудь полезное.

Но мне удается лишь выяснить, что где-то на этом корабле обитает кошка. Чудесно.

Я обещаю себе вышвырнуть ее за борт, если представится возможность.

Внимательно оглядев фонарь, я вижу, что он накрепко прикручен к узкому декоративному кронштейну, который в свою очередь накрепко прикручен к стене. Затем я рассматриваю маленькую колбу с маслом, которую, должно быть, очень трудно заправлять и которой очень трудно что-либо случайно поджечь. Поискав взглядом ее фитиль, отметаю с полдюжины планов.

Такие фонари висят на каждом пересечении коридоров, иногда даже по нескольку штук. Я прижимаюсь виском к стене, разглядываю профиль декоративного кронштейна.

Еще раз проверив, что в моем коридоре никого нет, я собираю ка'кари в ладонь и касаюсь им металла.

«Распробовал?»

~– Мм, да.~

«Эй, инструмент».

~– Да, о Премудрый Властитель Сего Инструмента и Выдумщик Словес?~

Я горестно качаю головой.

«У меня раньше получалось призывать тебя в руку на расстоянии. Скажи, у этого расстояния есть пределы? Насколько далеко тебя можно забросить?»

~– Я не знаю.~

«Почему? С какого расстояния тебя мог призвать Дарзо?»

~– Это неважно. Такой призыв осуществляет твоя магия, а не моя. У твоих способностей, несмотря на их силу и чувствительность, есть существенный недостаток: ты, в отличие от обычных магов, считаешь, будто магия должна вылетать в мир из твоего тела. Даже когда ты творишь чары на расстоянии, они всегда исходят от тебя. Многие маги убеждены, что могут сосредоточить чары в любом месте, на котором способны сосредоточить помыслы – и на практике у них это получается. Поэтому большинство магов сумеют заколдовать все, что находится в поле их зрения, а особо одаренные наложат чары на любое место, которое они знают как свои пять пальцев. Правда, эти чары могут и не сработать, если то место успело измениться или если маг забыл какую-нибудь мельчайшую подробность.~

«Спасибо за лекцию. Только пользы от нее никакой. Ты сможешь бесшумно приземлиться и прокатиться по половицам?»

~– Бесшумно – нет. Тихо – да.~

Делать нечего, придется сначала попрактиковаться. Я нахожу пустой коридор и бросаю ка'кари вдаль.

Через две минуты он запрыгивает обратно в мою ладонь.

Я внезапно морщусь.

«Подожди. Ты ведь не записал ни слова из того, что я сейчас надиктовывал, да?»

~– Мы это, кажется, уже обсуждали? Я не могу записывать твои мысли, когда ты не рядом.~

«Знаешь, у тебя просто какой-то дар выставлять меня дураком».

Он не отвечает. Потому что знает. Если буду думать, что ка'кари