Немезида ночного ангела - Брент Уикс

на нее с отвисшей челюстью. Ее глаза сверкали, рот сначала дюжину раз искривился, после чего губы сжались в тонкую линию. Презрительно оскалившись, она ткнула пальцем в Ви. А потом ушла. Молча.

Через две минуты сестра Ариэль подняла перо.

– Странная девочка, – произнесла она. – Мой интеллект не давал ей покоя с тех пор, как однажды в классе мы поспорили об одном малоизвестном узоре, которым огоджийские пастухи обрабатывали шерсть перед стрижкой овец. Я математически доказала, что у тональных заклинаний действительно может быть семьдесят три вариации, о которых и шла речь. Аяйя потребовала, чтобы я показала, как можно исполнить их все на практике – ну я и показала.

– Показали? То есть… вы заучили семьдесят три варианта заклинания для шерсти?

– Не смеши меня. Я ведь не Созидательница и тканями совсем не интересуюсь. Более того, я терпеть не могу шерсть. Я вывела все вариации логически. Но этим дело не закончилось.

Виридиана склонила голову набок. Сестра Ариэль смогла вывести семьдесят три уникальных варианта заклинания… прямо в классе?

– Аяйя – тогда она, очевидно, еще не была сестрой – решила, что теряет лицо, и стала упираться. Время от времени все сталкиваются с напористыми ученицами, которые не понимают, как это глупо – видеть в науке соревнование, где есть противники, победители и побежденные. Если я выдвигаю гипотезы, которые побуждают исследователей будущего изучить какой-нибудь вопрос поглубже, и в результате этого они обнаруживают истину, которую я упустила, значит, я сыграла в их открытии важнейшую роль. Я расширила границы человеческих познаний. Мой вклад неотъемлем от вклада других. Ученики вроде Аяйи и ученые, какими они часто становятся, желают, чтобы история науки помнила только их собственные имена. Из-за этого они искажают истину и даже нарочно мешают тем, кто мог бы развить их достижения. Они становятся запрудами в реках знаний, боятся, ревностно берегут свою славу, искренне верят, что их наследие приумножится лишь в том случае, если они помешают исследованиям других. Это – чистейшая глупость, бездумное высокомерие и грех против знания. Но я это так, к слову.

Аяйя стала утверждать, что она, очевидно, имела в виду другое: даже если и существует семьдесят три варианта тональности, заклинание все равно не произведет семьдесят три разных результата. С победоносной ухмылочкой она сказала: «Готова поспорить, через две недели вы придете с каким-нибудь невразумительным манускриптом и станете доказывать, будто совершенно одинаковые ткани на самом деле чем-то да отличаются… но мы-то все понимаем, что это не так».

Таким образом Аяйя всего несколькими предложениями передернула мои слова – это карточный термин, он тебе знаком? Да? Хорошо, – а еще заявила, будто я попытаюсь выиграть спор с помощью апелляции к авторитету. Меня это разозлило. Во-первых, само завуалированное обвинение в том, что я хочу выиграть – то есть в том, что я, как и она, отношусь к науке как к состязанию, – показалось мне возмутительным. Во-вторых, признаюсь, ее ухмылка, самоуверенность и нахальный тон вывели меня из себя. В-третьих, она выставила меня бесчестной, заявила, будто я воспользуюсь в споре ложным доводом – и это при том, что она сама только что сделала то же самое. Поэтому я согласилась на пари.

Моя сестра Истариэль говорит, что я поступила опрометчиво, но я искренне надеялась, что привью всему классу и самой Аяйе немного скромности. Увы, с тех пор Аяйя неоднократно доказывала, что обладает всеми пороками, присущими нашим сестрам, всеми теми гордыми сорняками, что произрастают на почве одаренности.

Пожав плечами и взглянув на свои запачканные чернилами пальцы, сестра Ариэль снова взялась за перо и продолжила работать.

Виридиана уставилась на нее.

– Вы не можете на этом закончить. Что произошло дальше?

– О! Да, я же забыла… В общем, я сделала несколько прикидок и исполнила все семьдесят три варианта. Тринадцать из них почти наверняка не были теми, которыми пользовались огоджийские пастухи – из-за разницы между шерстью и человеческими волосами, конечно же, – но между семьюдесятью тремя образцами действительно нашлись заметные различия, и, хотя полезными назвать можно было не все, классу этого хватило, чтобы признать мою правоту. Аяйя не выдержала такого позора и со злости обрила голову – хотя мы спорили на то, что она еще неделю будет ходить с такой прической.

– Подождите. Подождите, – сказала Ви. – Вы проверяли заклинания на ее волосах?

– А я об этом не сказала? Да. У нее был такой чудесный пышный ореол вокруг головы, за которым она всегда тщательно ухаживала. Она очень гордилась своими волосами, и по праву. Поспорив, мы договорились, что если она проиграет, то будет неделю носить на голове наколдованные мною вариации, а если проиграю я, то она сможет сделать с моими волосами все, что только пожелает. Она не захотела отступить. Гордячка. И с тех пор она не дает своим волосам отрасти.

И ты знаешь, я только сейчас подумала: из-за того, что Аяйя не стала ждать неделю, а сразу же побрилась налысо, она так и не дала мне развеять наложенные чары. Некоторые из тех вариаций могли влиять на ее волосяные фолликулы несколько месяцев, если не лет. Возможно, они даже… нет, ну до сегодняшнего дня они бы точно не продержались. Хм.

– И вы еще гадаете, почему она вас ненавидит, – пробормотала Ви.

– О нет, я вовсе не гадаю, – ответила Ариэль. – Мы, сестры Часовни, каждая по-своему особенны. Если женщина понимает, что ее дарования встречаются раз на тысячу, и кичится этим, то она не будет бояться встречи с той, чьи дарования встречаются раз на миллион – ведь такие уникумы всем кажутся богинями. Нет, больнее всего ей будет столкнуться с теми, кто встречается раз на десять тысяч. С теми, кто хоть чем-то на нее похож и чье присутствие поставит ее на ступень ниже в воображаемой иерархии.

– И вы считаете себя одной на десять тысяч?

– Да. – Искренне, но чуточку растерянно ответила сестра Ариэль, словно не понимая, зачем Ви задает такой странный вопрос с таким очевидным ответом.

– Я думаю, вы скромничаете, – посмеиваясь, сказала Ви.

– Нет, вовсе нет. Я довольно умна и более чем одаренна, но я не из тех талантов, что рождаются раз в поколение. Более того, я пришла к выводу, что среди прочих сестер меня выделяет отнюдь не мой интеллект, а то, что я способна без злобы принять одну истину: у моих способностей есть свои лимиты.

Ви не знала, что такое «лимиты». В разговорах с сестрой Ариэль ей постоянно приходилось гадать, что значит то или иное слово.

– Как скажете.