Немезида ночного ангела - Брент Уикс

class="p1">Не давая ему опомниться, я оказываюсь перед ним, выбиваю из рук ломик, хватаю за руку, рывком притягиваю к себе, зажимаю его шею между рукой и посохом, завожу другую руку за спину. Он ахает.

– Как тебя зовут? – с нажимом спрашиваю я, ища взглядом выходы. Солдаты уже колотят в дверь где-то внизу.

– Каравалди. Хм-м-ах-кл-л Каравалди, – отвечает он. На имени я надавливаю ему на горло, и он начинает задыхаться.

– Твоя жизнь могла здесь же и закончиться, Каравалди, – говорю ему я. – Ты храбрый человек. Настолько храбрый, что мог бы и не совершать глупостей.

Я нажимаю на болевые точки за его ушами, он обмякает, и я бегу навстречу солдатам, которые, обнажив дубинки, уже грохочут ботинками по лестнице.

В замках лестницы устраивают так, чтобы праворуким солдатам, занявшим оборону на верхних этажах, было сподручнее защищаться, а праворуким солдатам, вбегающим наверх, было труднее нападать. Очевидно, эти лестницы сделаны так же – просто потому, что их привыкли так строить, а не потому, что кто-то хотел в будущем помочь ночному ангелу, которому придется отбиваться от семи… нет, уже от восьми солдат, с криками бегущих к нему по ступеням.

Я подбегаю к лестнице, опередив первого бойца, бью посохом, как копьем, по нагруднику и пронзаю его насквозь. Похоже, я сразил солдата, когда он переносил вес с одной ноги на другую, потому что у меня без труда получается отбросить его назад, на остальных.

Четверо падают, еще двое спотыкаются и останавливаются, вместо того чтобы продолжить наступление.

Даже смешно, насколько легко оказалось их сдержать. Я сбит с толку. Что это за клоуны вообще?..

Ах да – теперь я замечаю их аляповатую униформу. Это не императорские солдаты. Это портовые стражники, которых учат не убивать, а водить стариков на горшок и разбираться с пьяной знатью.

Одну секунду я медлю, продумываю свой маршрут, а затем, едва стражники сдвигаются с места, вновь бросаюсь вперед. Они сильно вздрагивают, подумав, что я иду на таран, но я вскакиваю на поручень и спрыгиваю на этаж ниже; перекатываюсь, коснувшись площадки, играючи сбиваю посохом шлемы с подоспевшего подкрепления из двух бойцов, после чего делаю сальто и пролетаю между ними.

Двое техников стоят перед распахнутыми двойными дверями, которые ведут в просторный коридор. Оба поднимают руки, показывая, что сдаются, и пятятся к стене.

Не медля – вдруг от моего внимания ускользнул какой-нибудь лучник – я пробегаю между ними, выхожу в коридор и закрываю за собой двери. Затем просовываю мой кусок поручня в круглые ручки и скручиваю его с помощью таланта, чтобы запереть дверь.

Поручень-посох ломается напополам, щепки и стальные обломки летят в стороны, обжигая мне предплечье.

Я ругаюсь. Сталь. Я-то думал, что это железо.

Но длины большого куска еще хватает, чтобы воткнуть один конец в деревянные половицы, для упора, а второй продеть в обе ручки. Солдат это замедлит, но не остановит.

Я слышу топот ног в соседнем зале и голос командира, раздающего приказы бойцам. Это уже не портовая стража, а алитэрские воины, поднятые по тревоге. Теперь, когда дверь за моей спиной заперта, выход из коридора остался только один – тот, который ведет прямиком к ним.

~– Ты ничего не забыл?~

«Знаешь, если вместо того, чтобы задавать идиотские вопросы, ты захочешь помочь… А. Ну да. Ты про это».

Ка'кари обволакивает меня и превращает в невидимку за секунду до того, как в коридор врывается дюжина солдат.

Глава 57

Подводные камни

– Стоять! – ревет командир, влетая в дверь, но он кричит не мне, а своим бойцам.

Те повинуются, хотя не сразу, и, наталкиваясь друг на друга, останавливаются. Двенадцать солдат уже успели вбежать ко мне в коридор, а большая часть отряда столпилась позади них, за дверью.

У командира хорошая чуйка, но его бойцам не хватает дисциплинированности, чтобы стать настоящим продолжением его воли. Если бы я хотел напасть из засады, то они остановились в самом удобном для меня месте.

~– А ты разве не хочешь напасть из засады?~

Я уже переношу вес на носки. Примечаю копье, некрепко сжатое в руках солдата, что стоит слева от командира. В моей голове возникает полностью продуманный план действий: с разворота ударю бойца ногой в подмышку и отброшу его на отряд, столпившийся в дверях; одной рукой придержу его копье, воткну похожий на листок наконечник в шею командира, а потом…

Но я же не хочу убивать. Эти люди не делают ничего дурного. Они – представители закона, императорские солдаты, которые прибежали на шум и не знают, с чем столкнутся.

Пока я медлю, командир успевает отдать приказы: двум бойцам он велит прикрывать его с флангов, а остальным – ждать снаружи. Своему помощнику он приказывает взять половину солдат и повести их ко второму входу в машинное отделение, после чего уверенно подходит к двери, которую я подпер согнутым куском поручня.

– Что случилось? – кричит командир тем, кто за дверью.

Ответа нет, поэтому он велит солдатам попытаться убрать поручень, после чего повторяет вопрос.

– Нет времени объяснять! – доносится приглушенный ответ. Наверное, это говорит Каравалди. – Если мы не… – У меня не получается разобрать несколько слов. – …штормоход через две минуты налетит на… риф!

Я слышу, как из чрева корабля доносится жужжание, причем не одно, а целый хор; несколько механизмов издают высокий, почти невыносимый визг, а один – низкий гул, который я чувствую диафрагмой. Ноты эти звучат негармонично и никак не могут слиться в аккорд.

Или уже слились, просто этот аккорд ужасен. Что я вообще понимаю в музыке?

Какофония под моими ногами меняется, составляющие ее звуки становятся на тон выше, ускоряются. В то же время я ощущаю нечастый магический пульс, как будто приложил ухо к груди просыпающегося левиафана и не только слышу, но и чувствую всем телом удары его сердца. Один удар, еще один, и еще… Они стучат неритмично. Бууууууум… бум… бум-бум… бууууумм.

Палуба уходит у нас из-под ног, и я, хотя мои ноги широко расставлены, чуть не валюсь на пол.

Мне не видно лица командира, зато я вижу солдат, которых мотнуло из стороны в сторону. Они встревожены.

Просто чудесно.

Те двое, что подошли вместе с командиром, убирают железный поручень, а затем, изо всех сил навалившись на двери машинного отделения, распахивают их.

Командир смотрит налево и направо, налево и направо – он удивлен, потому что все техники, похоже, занимаются своими обычными делами.

– Почему подняли тревогу? – спрашивает он. Машет рукой, подзывая своих солдат. Я распластываюсь по