Немезида ночного ангела - Брент Уикс

все ингредиенты безумия, а магия просто смешала их в одном котле. Возможно, она сорвалась бы и без этого толчка. Я слышал, что с недавно родившими мамочками такое бывает.

Вдруг во тьме багажной комнаты перед моим мысленным взором возникает видение из сна; оно набрасывается на меня стремительно, как акула, выпрыгнувшая из темных морских вод с широко распахнутой клыкастой пастью: в моей руке незнакомый клинок, вокруг – ряды солдат с оружием наголо, в сгибе локтя – что-то теплое, а в ушах слышатся завывания ветра и чьи-то вопли, полные отчаяния.

Если сновидения – это посланники богов, то боги, наверное, говорят мне, что я попал в безвыходное положение.

~– Так ты и правда в безвыходном положении.~

«Ну и какой тогда прок от этих снов? И от богов».

– Не хочешь рассказать мне что-нибудь полезное? Я могу повторить все то, о чем недавно спрашивал, но ты, думаю, помнишь мои вопросы лучше меня самого.

~– О, еще как помню. И с радостью расскажу кое-что полезное.~

– Правда?

Ка'кари, похоже, искренне обиделся на этот вопрос. Помнится, я называл его надутым мальчишкой? Теперь он больше похож на надутую девчонку. Вот и еще одно свидетельство в пользу того, что настоящей личности у ка'кари нет. А еще у него явно нет той зрелости, какую приобрело бы существо, уже семьсот лет назад якобы считавшееся древним.

«Упс. Прости, что прикоснулся – не хотел, чтобы ты это слышал».

~– Вот тебе кое-что полезное, Стерн. Ты уже и сам должен был это понять, но, очевидно, еще не понял: ты можешь решать при помощи меня свои проблемы, но я не стану решать их за тебя. Если ты помрешь из-за того, что не догадался каким-нибудь очевидным образом применить мои способности, значит, так тому и быть. В этом я не властен тебе помочь. Я – твой инструмент, а не твой спаситель. Я не стану упрощать тебе жизнь, так что хватит и просить. Ты – сирота. Прекращай искать папочку, который тебя спасет.~

Я отнимаю кисть от браслета и разрываю контакт.

~– Так-так. В нашей хронике образовался небольшой пробел. Не хочешь рассказать, что ты в это время делал?~

«И дать тебе повод поязвить? Нет, спасибо. Если ты когда-нибудь переложишь мои слова на пергамент или на что-нибудь еще, тогда я, наверное, сам дополню рассказ».

Я провожу разведку в следующем отсеке корабля.

Ну, не знаю, можно ли назвать это разведкой, но я назову ее так – на случай, если моя попытка проникнуть в тот отсек провалится. В моей комнатке, оставшейся в самом низу задней части корабля… Кстати, как эта часть называется? Зад? Хвост? Я ничего не смыслю в корабельных терминах.

~– Корма.~

«Что? Ты кого кормить собрался?»

~– Да не «корм». А «корма».~

«И что?» – раздраженно переспрашиваю я.

Ка'кари молчит.

А, я понял. Корма корабля.

В общем, на корме, в моей багажной комнатке, безопасно.

«Эй, а ты же вроде говорил, что не будешь мне помогать?»

~– Это не помощь. Так, мелочь. Я поправляю твою речь для ясности. Иногда благодаря хорошему инструменту его хозяин может показаться искусным мастером, даже если мастерства в нем ни капли. Считай, что я перевожу твои слова с одного языка на другой.~

«С моего родного тупого на человеческий?»

Ка'кари молчит, не оправдывается. Человек ответил бы: «Заметь, не я это сказал». Но ка'кари так не говорит.

«Эй, а ты там много „напереводил“ пока записывал?»

Он не отвечает.

Когда все закончится, мне придется перечитать все его записи. Внимательно. Но сейчас не время этим заниматься. В моей багажной комнате безопасно. Но я пришел сюда не для того, чтобы сидеть в укромном углу. Мне нужно пробраться на нос корабля – и, скорее всего, подняться повыше. Эти алитэрцы всегда стараются сделать так, чтобы их положение в пространстве соответствовало положению в обществе. Выше – значит, выше, и неважно, что наверху корабля во время шторма качка сильнее.

Перед тем как выйти из комнаты, я осматриваю мои раны. За время сна все хорошенько зажило. Иногда мне становится любопытно, какие у этой способности пределы. Я знаю, что серьезная рана убьет меня, как и любого человека, и тогда сработает мое бессмертие. После этого я вернусь к жизни целым и невредимым. Но бывало, что я Исцелялся и от тяжких ранений, которые на всю жизнь оставили бы других калеками. Поэтому для меня до сих пор остается большим вопросом, насколько сильные увечья может исцелить – ну или Исцелить – мое тело, не переступая через порог смерти. Впрочем, за порогом меня ждет столь же большой вопрос. Я знаю, что Кьюрох – ныне спрятанный волшебный меч Власти, который не то был создан Джорсином Алкестесом, не то просто принадлежал ему, – может убить меня навсегда. Для этого его и сотворили. Но что, если я сгорю дотла, или мне отрубят голову, или сожрут? Если меня разрубят точно посередине, то какая половина потом оживет? Обе? Мог бы я, в теории, раздвоить себя?

Было бы неплохо.

Мысль глупая, но возникла она только потому, что эти вопросы меня пугают. Что, если я потеряю какую-нибудь конечность и она больше не отрастет? Что, если я буду обречен вечно жить без ног или еще без чего?

Дарзо ушел, так что теперь узнать пределы моих возможностей можно только опытным путем.

А у «опытного пути» есть ощутимые минусы.

~– И ты, конечно же, совсем не виноват в том, что Дарзо ушел, правда?~

– Заткнись. И вырежи этот кусок. На чем мы остановились? А, ну да: неужели ты совсем не можешь рассказать мне что-нибудь еще о ночных ангелах, о моих силах или даже о Дарзо?

~– В меня заложили способность распознавать, уважаешь ты чужие границы или нет. Если нет, то я еще не скоро смогу обо всем тебе поведать. Мой творец считал, что люди, неспособные уважать других, воспользуются моими секретами во зло, как только их узнают.~

– Получается, если я хочу все выяснить побыстрее, то мне нужно от тебя отстать?

~– Видишь? А ты не такой тупица, как боялся Блинт.~

Ка'кари надавил на больное.

«Значит, по твоей логике, если я хочу получить ответы, то должен перестать задавать вопросы?» Смешно. Мне же так придется полностью положиться на милость ка'кари.

Упс. Я не хотел, чтобы он это услышал.

«И вовсе Дарзо не боялся, что я тупой», – думаю я, чтобы сменить тему.

Тишина.

«Не боялся же, да?»

Коридоры в этой части корабля подозрительно пусты. Я не знаю, на что могу