Фантастика 2025-157 - Александра Антарио

Несмешно даже. Неуж сам боярин не понимал, что так оно и бывает?

Шаг, второй, третий, потом бег, а потом и с обрыва. А не кинешься, так подтолкнут тебя.

Не согласишься? Уберут.

Потому как знаешь много, разболтать можешь много, а совесть для предателя и вовсе роскошь непозволительная. Смешно даже.

Душу погублю… Если дело Ордена требует – и погубишь! И ничего страшного!

Если Магистр приказывает, слушаться надо, а не перебирать, тут могу сделать, там не могу… все ты сможешь. Вообще все.

А вот это сю-сю, му-му…

Ты не знал, куда пришел? На что соглашался?

Стилет был извлечен из раны, обтерт об одежду мертвеца и спрятан в потайной карман. Жаль его, хорошая сталь, витиеватая… [54]

Тело боярина Данилы Захарьина осталось лежать в ничем не примечательном доме на окраине Ладоги.

Когда его найдут?

А вот это убийцу вообще не волновало. У него было другое задание.

* * *

– Илюшенька, приходи куда обычно.

Илья и ждал этих слов, и радостно ему было, и боязно.

И решительно как-то на сердце.

Словно не к красивой женщине он шел, а в бой. Тяжкий, может, и без надежды на победу.

Но шел.

Вот и комната потайная, вот и Маринушка на подушках раскинулась, к себе его манит…

Илья как вошел, так и упал на колени.

– Не вели казнить, любимая, дозволь слово молвить.

Маринушка бровки точеные подняла:

– Что случилось, Илюшенька? Аль не люба я тебе?

– Люба! Как никогда люба! А только лгать я тебе не смогу, Маринушка, не насмелюсь. Отец меня женить решил, сговор устраивает. Простишь ли ты?

Царица задумалась:

– Женить? А на ком?

– На ком скажет. Я невесту, поди, и не видывал ни разу.

– Илюша, бедный… – Ревнивые нотки в голосе ушли. Успокоились, и Илья добрым словом сестру вспомнил. Устя посоветовала, умничка его родная…

– Я все твои слова помню, Маринушка, помню, сказала ты, что коли твой буду, то ничей более. Весь я в твоей власти, скажи, что мне сделать теперь? От невесты отказаться, отца ослушаться?

И это ему Устинья подсказала. Предложила – говори, пусть она за тебя решит. Ей то лестно будет, а как уж решит… там и смотреть станем.

Марина задумалась.

Илья так и стоял, голову вниз опустил. Ждал.

И почему-то так легче было.

Когда красота невероятная в глаза не била, когда не ранила, и мысли легче текли, и увереннее… почему так? Илья и сам себе на вопрос ответить не мог.

Так вот.

Шорох послышался рядом, Марина с кровати поднялась, одеяние набросила, шелками прошелестела.

– Огорчил ты меня, Илюша. Опечалил.

– Прости, Маринушка. Что прикажешь, то и сделаю.

Царица рядом прошлась, по голове погладила, ровно зверя ручного, ноготки шею царапнули…

– Послушный сын – радость для родителей. Ну, коли так… женись, Илюша. Когда отец тебя сватает?

– Сразу после поста чтобы жениться можно было.

– Вот и женись. А я тебя после свадьбы позову. Может быть…

– Государыня!

– Поделом тебе! Вон поди, тебя проводят!

Марина в ладоши хлопнула, сенная девка появилась.

– Иди, Илюшенька. Иди отсюда…

Илья и пошел, голову повесив. А только…

Три дня назад еще не ушел бы никуда. На коленях ползал, голову бы об стену разбил. А сейчас идет, вот… и помирать не собирается.

Зато шепот сестры мерещится:

– Иди, Илюшенька. Все хорошо будет, я знаю. Даже коли кричать будет, терпи. Обойдется. Хуже, как обиду затаит да мстить примется. Тогда все наплачемся.

Умна у него сестренка. И как он раньше про то не догадывался?

* * *

– Мишенька, радость моя!

– Ксюшенька! Птичка моя райская, яблочко спелое…

Каких только слов парень для девки не найдет. Особливо когда не люба она ему, а только надобно, чтобы послушала да сделала, как велят.

Аксинья про то не догадывалась, слушала как музыку.

– Мишенька, меня в палаты царские не пускают. Не берут с собой!

Вот и ладно.

Нужна ты там, как прошлогоднее… гнилое яблоко.

Но вслух Михайла то не сказал.

И обнял, и приласкал, и погладил, и успокоил.

– Ксюшенька, неужто ты на сестру родную управы не найдешь? Ты у меня умница, все у тебя получится… сделай вид, что одумалась, поняла все… вот и видеться чаще сможем!

Аксинья закивала.

Михайла довольно улыбался.

Вот ведь дура набитая… но и польза от нее есть. И он все про свою красавицу любимую знает. И царевичу расскажет, что тому надобно. А царевич слушает, радуется, Михайлу приближает…

А рядом с царевичем выгодно. Приятно рядом с ним, сытно, спокойно… да и просто так в палатах царских побывать…

Михайла уже пару сенных девушек в тихий уголок затащил, а почему нет? Коли бабы тают от красивого наглеца? Пользоваться надобно!

А еще…

Разные ведь случаи бывают.

Где монетку прихватишь, где камушек, а места, чтобы добычу сбыть, парень и так знал хорошо. Пусть пятую часть цены он получит… Нет-нет, он не увлекался. Но у воды быть да не напиться?

Брал только то, что опознать нельзя. К примеру, жемчуг – ежели у кого пара жемчужин с одежды отпоролась, так ведь мало ли где оно могло потеряться?

А Михайле в прибыточек. Ему вид поддерживать надобно. И за оказанные услуги благодарить, и…

Мало ли что.

Мало ли кто…

Язык-то у Михайлы хорошо был подвешен, вот он уши Ксюше и заговаривал. А сам бдительности не терял. Не ровен час застанут их вдвоем… жениться ведь придется! А ему не эта дурища нужна! И даже если открутиться получится… Устя потом на Михайлу обидится.

Ненадобно ему такого!

Так что с полчаса еще Михайла покрутился, да и к дыре в заборе. Хорошо еще, Аксинья его провожать не пошла, на сеновале осталась. А сам он сторожко шел, к каждой тени приглядывался, к каждому ветерку принюхивался.

Потому и услышал.

Возился кто-то у потаенного лаза. Сопел в темноте. И кислыми щами от кого-то воняло безбожно. Михайла враз затаился, с забором слился. А вдруг его караулят? Ксюха ж дура, могла и не утаиться. Вот и поставил боярин кого – его, Михайлу, хватать, да на правеж?

Ненадобно нам такое!

Подождем. Посмотрим… но, кажись, не боярские то люди. Не такие они. Неправильные. Чем ему те две тени показались подозрительными?

Да кто ж знает?

А вот только нечего им было рядом с лазом делать, вот нечего! А еще…

– Трут еще мне дай.

– На.

Михайле и того хватило. Это в пиесках, на