Фантастика 2025-148 - Анна Сергеевна Платунова

«Восстаньте братья, помнящие что значит Честь! Помнящие клятву защищать слабых, беречь очаги, стоять насмерть за завтра, которое должно быть светлее вчера! Восстаньте те кто поклялся уничтожать демонов и скверну, везде и ад не будет нам преградой! »

Лязг становится грохотом. Ритмичным, как удар кузнечного молота по наковальне войны. Один. Десять. Сотня. Мои братья выстраиваются в боевые шеренги за моей спиной. Я чувствую их волю.

Тяжелые черные ламеллярные доспехи, покрытые слоем вековой пыли и запекшейся крови, сливаются в единую, мрачную стену. Шлемы с масками демонов и злобных духов, скрывают жестокие белокожие лица, из глазниц которых пылает холодный, мертвенный свет решимости. Они стоят в едином строю призванные волей своего чемпиона. Они ждут моего приказа. Мертвые, но не сломленные. Призванные по моей воле, они готовы атаковать. Но сейчас от них ощущается только напряженная тишина ожидания, прерываемая лязгом металла о металл, когда кто-то непроизвольно сжимает рукоять оружия.

Каждый из них оружие с черными лезвиями, оно столь разнообразно, как и сам клан Воронов, что сражался в бесчисленных сражений против людей и демонов. Преобладают дадао — широкие, тяжелые мечи-тесаки на длинных рукоятях, способные рассечь коня и всадника пополам. Их лезвия тусклы, но несут на себе зазубрины от бесчисленных ударов по кости и броне. Рядом, бойцы с гуаньдао, алебарды с длинными, кривыми лезвиями, похожими на полумесяцы смерти. Отдельная каста это воины с гэ — боевыми клевцами, их страшные клювы, предназначенные для пробивания доспехов, раздробления костей. Ими можно рубить, колоть и рвать на куски. Каждое оружие инструмент разрушения, но сейчас это наши ключи от клеток. Ключи, которыми мы взломаем врата ада, освободим души из под власти жестоких тюремщиком и уничтожим их самих.

Позади строя тяжелой пехоты, раздавались совсем другие звуки. Легкий скрип кожаных доспехов, тонкое зловещее пение проверяемых тетив. Потомки Владыки Штормов, славились как хорошие лучники, не настолько великие как предки моего степного брата, но куда более страшные.

Лучники моего клана ощущались куда легче, они были подобны призракам, но от каждого из них ощущалось смертельная опасность. Натянутые тетивы их тугих, композитных луков поют свою собственную, безмолвную песню напряжения. А стрелы, что каждый из них подготовил для врагов были смазаны ядом. Вступая в бой против тварей вороны сражались не гнушаясь правилами низкой войны.

Спиной я чувствовал холодные острия граненых наконечников насаженных на черные древки и украшенные вороньими перьями. К каждой стреле привязана маленькая, костяная свистулька. Почти не влияющая на полет стрелы выпущенной опытным лучником, но именно она издает голос войны великого клана Воронов.

Когда такая стрела полетит, она будет выть. Выть, как душа, вырванная из тела и превращенная в злобного призрака, что хочет крови живых. Выть, как плач восставших мертвых детей, что пришли за жизнями своих убийц. Услышавший этот вой знает, что настала его смерть. Что в бой идут собирающие души элитные лучники моего клана. Эта жестокая песня оружие ломающее волю и леденящее кровь живых. У наших врагов нет жизни, но скоро мы узнаем есть ли у них страх? И если его нет, то мы научим их бояться!

Над всем этим парят большие, ловкие, бесшумные тени. Они кружат над строем, как живые знамена. Вороны. Не простые птицы. Глаза их — не бусинки, а угольки из самого сердца Вечности. Они наши связные. Глаза и уши командиров, что говорят на одном с ними языке. Их грай укрепляет нашу волю, ведь они отнесут наши души Белой Деве. Их карканье — это карта боя, приказы, донесения, сплетающиеся в невидимую сеть управления над мертвым войском.

Песнь набирает силу. Она уже не просто рвется из меня — она живет во мне, вибрирует в каждой клетке, выжигая остатки сомнения, остатки страха. Я пою о Свободе. Не для себя. Для них. Для этих воинов, запертых в бесконечном кошмаре.

«Слышите ли вы звон последнего колокола, братья?» — вопрошает мой голос, грубый, окровавленный, но полный нечеловеческой силы. — «Это не призыв к бою, но призыв к Освобождению! Тот, кто держал вас в оковах вечной битвы, кто кормился вашей болью и отчаяньем — он здесь! Он пред нами! Эти стражи — ключники вашей тюрьмы! Разбейте замки! Сотрите их с лица этой гнусной земли! Пусть каждый удар вашего меча, каждый вой стрелы, каждый удар клевца будет не просто уничтожением — он будет искуплением! Освобождением!»

Я чувствую, как в ответ на эти слова, произнесенные на языке, который я не понимаю, но который понимает сама Смерть, армия мертвых вздыхает. Единый, леденящий порыв ветра, пахнущий могильной сыростью и озоном грядущей бури. Доспехи лязгнули громче. Сотни рук сжали рукояти оружия. Тетивы луков напряглись до предела. Это был не стон — это был рык. Рык пробудившихся львов, узревших наконец охотника, дерзнувшего запереть их в клетке.

« Сразитесь не за Империю, что уже стала прахом под вашими ногами!» — гремит моя песнь, превращаясь в рев. — «Сразитесь не за славу, которая давно истлела! Сразитесь за Вечный Покой! За право сложить оружие! За право уйти в Белый Туман не рабами, но Победителями! За шанс сгореть последним, чистым пламенем перед тем, как погрузиться в безмятежность Не-Бытия!»

Белая Дева, ее благословение укрепило холодное пламя в моей груди. Ее тихая добрая улыбка, далекая звезда в кромешной тьме этого места и безмолвное обещание поддержки. Я благодарен ей за эту помощь, но сегодня я не просто ворон. Сегодня должен показать этому месту, что я чемпион великого клана Воронов и я иду дорогой к Небу. Эти стражи, должны умереть. Их уничтожение — первый шаг к очищению моей души от изъяна Гнева, который всегда со мной. Но сейчас Гнев послужит топливом для этой древней Песни Освобождения.

«ВОССТАНЬТЕ, ДЕТИ ОТЦА ШТОРМОВ! ВОССТАНЬТЕ, ВОИНЫ ВОРОНА! ВОССТАНЬТЕ И РАЗБЕЙТЕ ОКОВЫ! ВАШ ЧЕМПИОН ЗОВЕТ! СМЕРТЬ ЗОВЕТ! ПОКОЙ ЖДЕТ! ВО СЛАВУ ПЕРВОПРЕДКА! ВО СЛАВУ КРЫЛАТОГО ОТЦА!»

Я вскидываю голову, глаза все еще закрыты, но лицо обращено к невидимому небу Подземного Царства. Горло рвется, кровь стекает по подбородку, горячая на ледяной коже. Последняя нота песни — не звук. Это взрыв. Тишина после грома. Абсолютная, давящая.

И в этой тишине раздается один-единственный звук. Громовой, сокрушающий реальность, лязг тысячи доспехов, ударивших каблуками о камень в едином порыве. Салют. Признание. Готовность.

Затем я слышу скрежет вынимаемого из ножен