Фантастика 2025-148 - Анна Сергеевна Платунова

Вот Мародер Востока, с окровавленным топором и с пеной у рта, кидается на щит. Его дикий удар встречает непоколебимый черный барьер. На миг его безумные глаза отражают собственное искаженное лицо в полированной стали. А потом из щели над щитом, как машина, выдвигается клинок. Короткий, мощный удар сверху вниз. Удар! Клинок рассекает ключицу, грудь, выходит под мышкой. Мародер оседает, а дао уже исчезло, и щит сомкнулся, как ни в чем не бывало. Ничто не должно мешать запущенной машине.

Вот боец Запада. Он не видит лица врага. Он видит цель. Нарушитель. Расчет траектории. Короткий замах. Удар. Глухой звук, и тело врага падает ему под ноги, а сосед походя втыкает клинок в горло. Ничто не должно мешать запущенной машине.

Выбрать следующую цель и вперед. Армия Запада была холодным, безупречным механизмом войны.

Ритм битвы стал пульсом долины. Восток ревел, бился о стену, разбиваясь в кровавую пену. Запад молча, методично перемалывал своих врагов. Каждый удар — шаг вперед. Каждый прием — жизнь, стертая с весов возмездия. Они не прорывали оборону врагов. Они продавливали ее, метр за метром, превращая багровый натиск в кровавую кашу под своими мерными сапогами.

Но потом… в этот железный ритм вползла фальшь. Сначала еле слышная. С юга. Не звук — ощущение. Как будто пространство само застонало. Воздух сзади стал тяжелее, сладковато-тошнотворным. Юг. Безумие вступило в игру. Я не видел, но знал — пошли волны искажения. По тому, как дрогнула земля подо мной не так, как от шагов Запада. Как вибрация их строя вдруг споткнулась.

Именно в этот момент я обернулся.

Картина была весьма поучительной и идеально вписывающейся в мое понимание круга огня. Остатки бойцов Запада были словно островок порядка в бушующем море хаоса. Может, два десятка воинов, может чуть больше. Они стояли, спина к спине, щиты — сомкнутый черный круг, дао направлены вовне, как иглы ежа. Безупречно. Как на параде. Удар — блок. Защита — ответ. Они срубали мародеров Востока, кидавшихся на них в слепой ярости. Раз-два. Раз-два. Методично, как машина.

Но Юг не атаковал их в лоб. Он действовал по-своему. Из клубов ядовитого тумана вынырнуло нечто. Не воин. Живая скульптура из кристаллов и слизи, издающая визг, от которого кровь стыла в жилах. Она не пошла на щиты. Она изверглась фонтанчиком едкой фиолетовой жидкости. Струя ударила не в щиты, а перед строем, в землю. Камень вздыбился неестественными шипами прямо под ногами переднего ряда Запада.

Строй дрогнул. Всего на миг. Микроскопический сбой в безупречном механизме. Один воин, чья нога угодила на шип, потерял баланс. Его щит отклонился на сантиметр. Этого хватило.

Из хаоса Востока, как выпущенная из пращи глыба, вылетел берсерк. Огромный, покрытый шрамами и чужой кровью, с дубиной, сбитой из кости и камня. Он не видел строя. Он видел щель. Ту самую, на сантиметр открывшуюся. И впился в нее, как смертельно раненный кабан вонзает свои клыки в обидчика.

Удар! Дубина обрушилась на шлем воина, потерявшего равновесие. Металл прогнулся с жутким хрустом. Воин Запада рухнул, как подкошенный. Берсерк, не останавливаясь, ворвался в круг, круша дубиной направо и налево. Хаос мародера ворвался в святая святых порядка.

И все рухнуло. Безупречный круг распался. Воины Запада, лишенные поддержки соседа, ослепленные внезапностью и абсурдом прорыва… Отчаянный берсерк уже умирал, пронзенный тремя клинками, но его труп все еще крушил вражеский строй, словно не понимая, что уже мертв. Бойцы Запада стали мишенями. С флангов на них набросились другие мародеры. С тыла — из тумана Юга вылетели сгустки энергии, похожие на смеющихся черепов.

Они сражались. Отчаянно. Каждый удар дао был точен, смертоносен. Удар! Еще один! Но это уже не был идеальный строй. Это были отдельные воины, отбивающиеся от роя врагов. Их безупречная синхронность, их сила — в едином движении — была сломана. Они падали. Не от слабости. От того, что были слишком понятны. Их следующий шаг, их блок, их удар — все было предсказуемо, как ход часового механизма. А против них играли в абсурд. И абсурд выиграл.

Последний воин Запада, спиной к груде тел своих товарищей, отбивался от трех мародеров. Его дао мелькало, срубая одну руку, отсекая голову другому. Удар! Удар! Но четвертый, кривой, с горящими безумием глазами, подполз сбоку и ткнул его ржавым ножом под латную юбку. Воин Запада замер. Не крикнул. Лишь пошатнулся. Его черные бездны-глаза за забралом на миг встретились с моим взглядом через поле боя. В них не было страха. Было… непонимание. Нарушение логики. Сбой в программе. Потом он рухнул вперед, и мародеры набросились на него, как псы.

С обиженным лязгом зазвучал в последний раз его клинок, брошенный на камни. И все окончательно стихло. Машина сломалась. Ее детали, безупречные по отдельности, были разобраны хаосом. Я смотрел на место, где еще минуту назад стоял черный круг. Теперь там была лишь кровавая каша, перемешанная с обломками кристаллов Юга и обгоревшими тряпками Востока. Порядок пал жертвой своей предсказуемости. А безумие и хаос поглотили друг друга.

На моих губах играла улыбка.Теперь я окончательно уверен, что понимаю как уничтожить трех стражей и пройти этот круг…

Глава 16

Будем честны, я очень устал. Устал медленно ползти через всю эту гнусь и мерзость, ощущать ее всей своей душой. Да я вижу во всем этом часть себя, но эти части возведены в абсолют. Гнев часть моей природы, он дает мне силу, но эти стражи слишком мерзки в своем безумии и их надо уничтожить. И способ справиться с ними у меня был. Да не самый лучший, не самый приятный, но самое главное он точно был рабочий. Хотя и крайне опасный.

Раз эти выродки используют силу смерти, чтобы снова и снова призывать своих воинов, то мне ничего не остается как последовать их примеру и призвать себе свою собственную армию. Армию тех кто хочет, чтобы завтра было лучше чем вчера, чтобы демоны не уничтожили их дома и родных. Тех кто верит, что Нефритовая империя выстоит и готовы для этого прикладывать усилия. Закрыв глаза я звал имперских бойцов, что умерли сражаясь в бесчисленных боях против людей и демонов. Звал тех кто готов еще раз сразиться, чтобы освободиться и перестать быть рабами круга огня.

Рядом с туманом из праха мертвых мне не нужен был канглинг — моя костяная флейта, которая открывала путь к мертвым. Достаточно было лишь моей воли и желания, чтобы