Фантастика 2025-148 - Анна Сергеевна Платунова

Я видел, как гигантский воин с секирой, чье лицо было скрыто за маской из человеческой кожи, прорвал строй южан, круша все на своем пути. Его тут же окружили три огненных плясуна с Юга, и их клинки, раскаленные докрасна, впились в его тело. Он рухнул, испуская последний рев, и под его тяжестью сгорел один из нападавших.

Я видел, как отряд западной кавалерии, собранный из жестоких бойцов в звериных масках, попытался ударить во фланг восточной пехоте. Кони, что были больше похожи на порождения кошмаров, чем на благородных животных, неслись во весь опор с глазами, в которых горела ненависть. Всадники ломали любые порядки, пронзая пиками, рубя мечами и топорами, они сеяли хаос.

Да, пехотинцы Востока не имели четкого строя, но они имели ярость. Они бросались под копыта, хватаясь за ноги коней, стаскивая всадников на землю, где те тут же оказывались затоптаны своими же сородичами.

Это был идеальный хаос. Идеальное горнило безумия. Они были сильны только своей ненавистью друг к другу. И в этом была их слабость.

Не знаю, сколько времени прошло. Час? Два? Десяток минут или века? Время здесь текло иначе, но я чувствовал, как напряжение в моих воинах нарастает. Они были инструментом, жаждущим быть использованным. Но хороший боец не рубит своим лучшим клинком деревья, не пытается пробить камень. Он ждет идеального момента для точного удара. И этот момент настал.

Три армии, увязнув во взаимной резне, достигли пика своего истощения. Их формации — если это можно было так назвать — смешались в одну большую, клокочущую массу в центре поля. Они были слишком заняты взаимным уничтожением, чтобы помнить о чем-то еще. О том, кто наблюдает за ними с Севера.

Я поднял руку с раскрытой ладонью и тут же ощутил, как мои бойцы жаждут этого сражения. За моей спиной послышался почти неразличимый, слаженный шелест. Тысячи лучников в один миг вложили стрелы в тетивы. Тысячи костяных свистулек натянулись, готовые завыть.

Я резко сжал пальцы и опустил руку. И тут же воздух взорвался.

Это не был просто звук. Это был клич сынов смерти. Единый, оглушительный стон, вырвавшийся из тысяч глоток одновременно. Голодный вопль голодных духов, плач нерожденных детей, свист бури, несущей конец света. Тот самый вой, что ломает волю и леденит душу. И это был мой ответ стражам.

Строй черных стрел взмыл в багровое небо. Они не летели, они скорее плыли, изгибаясь, как стая перелетных птиц, но вместо пения издавая тот леденящий душу гимн смерти. Он резал слух, заглушая собой рев битвы, крики ярости и предсмертные хрипы.

Я следил за их полетом. Казалось, время замедлилось. Стрелы достигли зенита и понеслись вниз, начиная свой смертоносный спуск прямо в эпицентр бойни.

Первые жертвы даже не поняли, что произошло. Воины Стражей, сцепившиеся в смертельной схватке, один за другим начали падать, пронзенные черными стрелами. Свист сливался с хрустом костей, с глухим стуком о землю. Мои бойцы не целились в кого-то конкретного. Их задача была создать еще больший хаос.

Второй залп последовал почти сразу, затем третий, четвертый. Без пауз, без передышки. Мне не требовалось отдавать команды, они действовали идеально синхронно, подгоняемые приказами своих командиров.

Наложить стрелу, натянуть тетиву и залп. Это был метроном смерти, отбивающий четкий, неумолимый ритм. Воздух гудел от свиста, земля покрывалась новым урожаем мертвых тел, пригвожденных к земле пернатыми посланниками моей воли.

Враги сначала не поняли. Они, ослепленные яростью, продолжали рубить друг друга, спотыкаясь о падающих, пачкаясь в их крови. Но постепенно, сквозь пелену безумия, до них стал доходить ужас происходящего. Они начали озираться, пытаясь найти источник этой невидимой смерти. Их хаотичное движение стало еще более беспорядочным, они начали сталкиваться, давить друг друга.

Стражи, наблюдавшие за боем, повернули свои лики ко мне. Я почувствовал на себе тяжесть их взглядов. В них не было страха. Было… недоумение. Затем — холодная, безжизненная ярость. Их система дала сбой. В их вечное противостояние вмешался внешний фактор. Я принес порядок в их хаос.

Я поднял руку снова, давая знак лучникам прекратить огонь. Свист стих так же внезапно, как и начался, оставив после себя оглушительную, звенящую тишину, нарушаемую лишь стонами раненых и треском пожаров.

Теперь центр поля представлял собой еще более жуткое зрелище. Гора тел, утыканная черными стрелами, как диковинный еж. В живых оставались лишь те, кто был на периферии, или те, кого прикрыли собой павшие.

Именно этого я и ждал. Хаос сменился шоком. Шок должен смениться паникой. А паника — лучшее время для последнего, сокрушительного удара.

Я обернулся к своей пехоте. К стене из черного металла и непоколебимой воли. Я поднял свои шуаньгоу. Клюв ворона — именно так когда-то назвал Тинджол этот тип клинков. Разве может быть что-то более символичное?

— Братья! Воины великого клана Ворона! Дети Крылатого Отца! — мой голос гремел, сорвавшись с губ уже не повелением, а кличем, тем самым первобытным рыком, что рвал горло. — ВСПОМНИТЕ, ЗАЧЕМ ВЫ ЗДЕСЬ! ВО ИМЯ ОСВОБОЖДЕНИЯ! ЗА ВАШ ВЕЧНЫЙ ПОКОЙ! НИ ОДНОМУ ИЗ ЭТИХ ВЫРОДКОВ НЕ ОСТАТЬСЯ В ЖИВЫХ! ВПЕРЕД!

Я не просто повел их в атаку. Я первым бросился вперед. Навстречу оставшимся в живых воинам Стражей. И за мной хлынула лавина закованных в черный метал воинов.

Настоящий полководец не должен сражаться в битве, его задача — наблюдать и отдавать приказы. Но я не настоящий полководец, моя роль — быть вдохновителем и бойцом. И теперь пора показать всем, что не стоит стоять на дороге у чемпиона.

Сотни, тысячи пар ног в тяжелых сапогах ударили по окровавленной земле, и грохот от их шагов затмил собой все звуки поля. Они не бежали беспорядочной толпой. Они неслись черной, идеальной стеной. Их строй не дрогнул ни на миг. Они были похожи на стихийное бедствие, на лавину, сметающую все на своем пути.

Расстояние стремительно сокращалось. И вот я уже врезаюсь в первую группу ошеломленных врагов. Это были воины Востока, с дикими глазами и окровавленными тесаками. Один из них, с обширной раной на плече, что-то крича, бросился на меня.

Время снова замедлилось. Я видел каждую зазубрину на его клинке, видел, как из его пасти поднимается пена. Мой левый крюк встретил его удар жестким блоком. Я просто рубанул, вложив в удар всю силу спины, всю холодную ярость, что копилась во мне. А потом нанес удар вторым крюком.