Дети, сотканные ветром. Часть 3 - Артём Ерёмин

Леший словно перестал замечать Льва и подставил лицо под тёплый ветерок.

— Мне надобно тепло солнышка да талая вода, а не допрос спросонья.

— Тогда я пойду. На всякий случай проверю голову у лекарей. Такое чувство, будто мозг сварился, как каша в котелке.

— Откуда взяться снеди в дырявой посуде?

Глава 4. Чувства.

В окошко под потолком скребла ветка черёмухи. На кистях бутоны раскрывались белыми крошечными лепестками. Неприхотливому деревцу понадобилось всего пару дней тёплого солнца и краткий первый дождик, дабы пробудить свою силу. К середине травня и по остальной молодой зелени разойдутся крапинки цветов.

— Ай! — вздрогнул Лев.

— Не шевелись, — велела Василиса.

— Из какого ледника ты достаёшь свои штуки?

Василиса привычно закатила глаза:

— Эти штуки я выпросила в одной закрытой для пустоголовых слуг мастерской. Мне пришлось заложить за них будущее лекаря, честь родителей и гордость мастера Арники. Будь добр, преисполнись благодарности и молчи.

Лев смиренно выдохнул.

— И желательно не дыши, — серьёзно сказала Василиса.

Кабинет подающего большие надежды лекаря походил на кладовку, в которую от взора желанных гостей запихнули всё, что могло их смутить. Бутыли с обязательным рисунком черепа на этикетках и банки с забальзамированными органами животных, по крайней мере, Лев на это надеялся. Особое место занимало жуткое растение в огромной колбе. Несмотря на заточение, оно тоже почувствовало весну и распустило алый цветок. Каждый раз, когда Лев приходил на обследования, лепестки цветка раскрывались и направляли свою сердцевину прямо на него. Трубочист старался игнорировать знаки симпатии от куста из-за Пелены.

Василиса сноровисто закрутила зажимы на ногах и руках Льва. Таким образом, она закрепила его тело в неподвижности для измерения ведомой лишь волхвам силы, протекающей в конечностях.

Целью наблюдения было ранее выявление искристой болезни. Льва мучила лишь малая часть опасных симптомов, но Василиса захотела провести дополнительные опыты. Её новое полугодовое исследование изучало влияние мощного блюстителя на необученную плоть. Недаром же пропадать хорошему образцу, который часто валяется у её ног… На неудобном жёстком кресле.

— С чего ты сделался таким послушным? — не отрываясь от приборов, спросила Василиса. — Чуть больше месяца прошло, как ты вломился сюда, будто от бесов прятался.

— Почти так и было, — Лев поморщился, вспомнив высоких воинов, чей мир разрушился у него на глазах.

— Ты не передумал о продаже блюса?

— Нет!

— Шучу, не дёргайся. Просто я продолжаю считать, что не по твоей голове корону делали.

— Ты же уверяла, будто с твоей помощью смогу вынести любую ношу.

— Ну, я этим и занимаюсь сейчас, не дёргайся. Хм, любопытно…

Перчаткой с металлическими напальчниками Василиса проводила по оголённому животу Льва. Простая еда, работа трубочиста и тренировки на арене укрепили торс подростка.

— Любопытно, — задумавшись, повторила Василиса и встрепенулась, поправляя очки. — На свой счёт не бери.

— Ты второе исследование подряд про меня делаешь. Значит, я самую малость-то любопытен. Надеюсь, мастер Арника не против?

— Не робей. Она доверяет мне полностью. К тому же солидности к моей работе прибавляет то, что в соавторах у меня госпожа Вежда.

— А-а, — протянул Лев. Он выждал мгновение, прежде чем «невзначай» обронить: — Баба Яра писала что-нибудь про меня?

— Наше общение в основном сводится к твоей личности. Излишне много внимания, считаю. Вы разве с ней не ведёте переписку?

— Письма пишет в основном Вий.

— Не ёрзай…

— Наверное, я подвёл её. Мне кажется, она не захочет, чтобы я гостил у неё этим летом.

Лев вспомнил о своём бегстве из Златолужья. За ним тянутся одни беды.

— О, Праматерь! — от наигранного удивления глаза Василисы округлились до размера линз её очков. — Кажется, я нашла первое говорящее существо с высохшим мозгом. Какой же ты тупица! Госпожа Вежда очень печётся о тебе.

Лев пристыженно поёжился и получил оплеуху за сбитый стержень. Он затих, не мешая Василисе даже мурашками, пробегающими по коже от излучения хитроумных измерителей. Знание о том, что Баба Яра не держит на него обиду, воскресило на языке едва ощутимую сладость от её шоколада.

— Как долго продлятся наши опыты? — спросил трубочист у своего лекаря, когда та разрешила ему одеваться.

— Думаешь, у меня дел нет, кроме как возиться с тобой? Запах копоти раздражает мой чувствительный нос. Хорошо, что потерпеть недолго. Видит Праматерь, природа не обделила тебя здоровьем. Тело приноравливается к блюстителю довольно быстро. С головой посложнее… По твоим словам, провалы в памяти прекратились. Тут либо разум сладил со своенравным блюсом, либо ты реже пользуешься им. Хотя между вами я определила непрерывную связь. Будто ты непрестанно чаруешь. Соврёшь чего в оправдание?

— Не понимаю, о чём ты говоришь, — соврал Лев.

Даже если связь с янтарём смертельно опасна, он не мог от неё отказаться. Как только все поймут, что трубочист ни слова не понимает из речи чаровников, да к тому же болтает на языке полых, то его ждёт участь куда хуже головных болей.

Василиса нахмурила брови:

— Правильно мастер Арника говорит, больные откровенны лишь с появлением хирургической пилы.

— Надеюсь, до неё не дойдёт.

— Не зарекайся. Так тебя овладению блюсом продолжает обучать Киноварный?

— С чего ты взяла?

— С того, что даже ты за пару месяцев справился бы с камином Поверенного, будь труба у него хоть до нужника Кагорты.

Лев невольно усмехнулся, он всегда удивлялся лекарю. Только Василиса из всех его знакомых подмастерьев так уверенно отпускала колкости в