Сила обстоятельств - Виктор Павлович Точинов

Послушал еще пару минут, но так и не понял, какие темные силы брат Эрлус имел в виду… Кажется, он специально не желал назвать их по имени. Толпой, поддавшейся вихрю эмоций, управлять легко. Объявить в финале речи врагами чужеземных купцов – возбужденная паства бросится громить их склады и лавки. Провозгласить, что все беды от центральной власти, – и к вечеру в городе и окрестностях не останется ни одного королевского герба, ни одного штандарта.

Отозвав чуть в сторону все того же вменяемого горожанина, я задал еще пару вопросов. Выяснил, что появился Эрлус в городе и впрямь недавно, но проповедует не впервые, с каждым разом собирая все больше слушателей. Кто в его понимании «темные силы», ни разу не растолковал, но и без того эффекта достигает поразительного – к концу выступления многие слушатели в первых рядах бьются на земле в падучей.

Садился в карету я в глубокой задумчивости. Если таким способом сьер Гидо готовит мнение народное к большим переменам, это полбеды. А если блаженный проповедник мутит воду в чьих-то еще интересах?

* * *

Не иначе как четверку коней, впряженных в карету с городским и королевским гербами, специально тренировали ступать исключительно неторопливой и вальяжной рысью. Для солидности. Либо кучер категорически не желал утомлять подопечных животин ради столь незначительной особы, как отставной Алый плащ.

В любом случае время поразмыслить нашлось.

Разговоры с Ожье и с видамом наконец-таки помогли сложить в голове более-менее связную картину происходящего. Получилось примерно так:

Пружина закрутившихся вокруг меня событий, как и предполагалось, бастард Ла-Мар. Но теперь прояснилась и таинственная личность, в чьих интересах он действует, – и это никто иной, как Его величество Жустен III, милостью Девственной Матери король Мурсиаля, светлейший сеньор Бомена, Буа-Траси, Монклера и иных мест, владыка Трех островов (вопреки официальному сокращенному титулованию, остров под властью Жустена остался лишь один).

Видам вскрыл шашни Ла-Мара с короной, но отправлять бастарда в узилище и в пыточную не стал. Наивные соратники Ожье не понимают, что разоблаченного шпиона в ближнем окружении можно использовать гораздо лучше: не подавать виду, держать под наблюдением, не допускать к действительно важной информации и временами предоставлять ложную…

И все же агенты сьера Гидо дали маху. Пропустили двойную комбинацию Ла-Мара, стравившего меня с вилланами и колдуньей (где он ее раскопал, откуда притащил – вопрос отдельный).

Уверен, что бастард не знал толком моих возможностей, не представлял какими заклятьями напичканы мой меч и мое тело, – Инквизиция умеет хранить секреты. Но игру ублюдок затеял беспроигрышную: либо на лесной опушке обнаружили бы груду вилланских тел, изрубленных моим мечом, либо в обители св. Женевьевы отметили бы сильнейшую вспышку запретной магии, – в любом случае вскоре из окошка кельи сестры-дознавательницы выпорхнул бы почтовый голубь и устремился бы в Святой город. Он и выпорхнул, надо полагать.

С этой частью истории все понятно. А колдунья…

Слишком много вокруг внезапно обнаружившихся адептов запретной магии, казалось мне. Во-первых, скрюченная девица, действовавшая заодно с толпой вилланов. Во-вторых, старуха-вэйри Орайе (даже по мранским меркам старуха), накачанная, по словам Дидье, древней нелюдской магией; да и сам я убедился, что в магии она знает толк, по крайней мере в целебной. В-третьих, неизвестно кто, оборачивавшийся гигантской самкой вэйвера.

Версия с оборотнем из предположения стала полной уверенностью: я недавно прошел по следу громадных когтистых лап до того места, где они сменились человеческими следами. Весила людская ипостась в разы меньше, следы отпечатались неглубоко, к тому же сильно пострадали от постоянных дождей. Но все же размер размытых отпечатков скорее соответствовал женской ноге, чем мужской.

Три колдуньи, три сильнейших адептки запретной магии в одном месте, – явный перебор. Кто бы другой мог поверить в такое совпадение, но не я. Слишком хорошо знал, как работает Инквизиция. И как действуют ее враги (те, кому удается уцелеть), знал тоже.

Никогда и ни за что разыскиваемая Инквизицией колдунья не будет держаться поблизости от сестры по несчастью. Едва почует ее присутствие, тут же унесет ноги куда подальше. В одиночку спастись и затаиться легче. Иначе невзначай можно угодить в облаву, направленную совсем на иную дичь, – и сгореть на костре за чужие грехи.

Черный Дидье предположил, что оборотень и есть Орайе, – и его догадка сокращает число колдуний до двух. Но и две – слишком много.

Отчего бы не пойти дальше и не допустить, что старуха сумела предстать в облике скрюченной человеческой девчонки?

Тогда все сходится идеально. Все неясности пропадают. Можно не ломать голову, откуда у совсем юной девицы умение столь лихо управляться со своей стихийной силой – на деле девушке лет семьсот или восемьсот, было время научиться. Загадкой, где она живет, чем питается, – так, что ни малейшего слуха о том не просочилось, – тоже не стоит себя озадачивать. Квартирует и столуется у Черного Дидье, но в другом облике.

Зачем старуха ввязалась в людские интриги, совершенно ей чуждые? И на этот вопрос есть ответ. В силу возраста Орайе должна хорошо помнить то, что нам представляется далекой седой стариной: времена благоденствия мранов, их обширные густонаселенные анклавы. И наверняка помнит, как все рушилось и гибло, как ее собратья гибли и гибли от стрел и мечей, от боевых заклятий и в пламени костров… Месть, заурядная месть. И старательно меня лечила она из мести – чтобы моя жизнь стала причиной множества смертей.

…Стемнело. Карета подъезжала к Шермезону. Раны на бедре разболелись от тряской дороги. Целебные мази, наложенные замковым лекарем, помогали плохо. Вообще не помогали. На повязке медленно ширилось красное пятно.

Нога, пусть и относительно здоровая, в ближайшие три дня будет мне очень нужна. Да и потом пригодится, – если, конечно, доживу до «потом».

Так что вскоре предстоит общение с Орайе и с ее якобы внучкой Дейрой, та всегда присутствует при лечении…

Наверное, самый верный способ – наплевать на все законы гостеприимства, дождаться конца лечения и неожиданным ударом снести старухе голову с плеч. Никакое заклятие не поможет, попросту не успеет подействовать, – на расстоянии удара клинком все чародеи беззащитны, как младенцы.

Но я так не сделаю.

И не оттого, что при таком исходе не смогу узнать, куда она запрятала фламберг, – если в мои выкладки закралась хоть одна ошибка, вся конструкция может оказаться ложной.

Но если все подтвердится – убью, не задумываясь. Убью без ненависти, вполне