Простые истины - Андрей Александрович Васильев

где на эту сотовую связь деньги брать? И главное — добро бы речь о разовом платеже шла. Так каждый же месяц денежку отстегивать нужно! Ладно, пошли обратно к людям. Не стоит слишком долго стоять на одном месте в тоннелях под землей, потому что никогда не знаешь, кого из темноты на свет может принести. Да и времени уже вон без двадцати восемь, ужинать пора. Кхм… Извини!

— Твою-то мать! — выдохнул Ровнин. — Забыл!

— Ты о чем? — двинувшись вперед и подсвечивая себе дорогу фонариком, спросил Францев.

— Да меня же сегодня в гости пригласили, — немного жалобно сообщил ему молодой человек. — К той самой девчоночке из главка, о которой вы говорили. Вернее, она не из главка, а из информационной… Да неважно. Только как теперь идти? Я же пропах весь этим дерьмищем! Прямо хуже, чем бомж, воняю, наверное. Хотя, казалось бы, куда хуже?

— Ну, куда хуже всегда есть, — резонно заметил Францев. — А так — наверное, воняешь, как без того? Как, собственно, и я. Можем, если хочешь, наверху кого-нибудь спросить, найти, так сказать, незаинтересованное лицо. Но лучше поступить проще — забей на свидание, и поехали в Воронцовские бани, они до одиннадцати работают по будням. Паром подышим, отмоешься, после пивка хлопнем. А если тебя смущает, что я начальник, а ты подчиненный, так не переживай, в бане все равны. Собственно, она и туалет — те два единственных места, где действует истинная, прости господи, демократия, про которую столько по телевизору рассказывают. Ну и для души банька первое дело, она всю сегодняшнюю грязь с нее смоет.

— Оно бы хорошо, — согласился с ним Ровнин, — только Машка меня сегодня хотела с родителями знакомить.

— Даже так? — проникся Аркадий Николаевич. — Шустер! Я, конечно, тебе не отец, но скажу так — не спешишь ли ты, парень? Вы с ней знакомы всего ничего, а тут такой ответственный шаг. От него до черной машины и белого платья два шага.

— Да мне оно зачем? — буркнул юноша. — Это Машка придумала за каким-то лешим. Но если не приду — то не простит. У нее характер.

— Ну, мало ли у кого характер? — дипломатично заметил Францев. — Ты тоже у нас не оконная замазка. И потом — она из наших, должна понимать, что служба есть служба?

— «Понимать» и Маша — это разные вещи, — пояснил Ровнин, — причем в ряде вопросов диаметрально противоположные. Хотя… Нет и нет, невелика беда. Тем более что я ничего ей и не обещал.

— Вот тут — молодец, — похвалил его начальник. — В смысле — отлично, что ты научился понимать цену слова. Но в целом — некрасиво, конечно, конечно, получается, девушка же ждать станет. Опять же, свой человек в инфоцентре никогда не помешает.

— Станет, не станет — какая разница? — вздохнул Олег. — В таком виде, да еще вонючий — куда я пойду?

— Ладно, не грусти, — приободрил его начальник и снова глянул на часы. — Давай ускоримся, и тогда, может, еще что-то у тебя и сложится сегодня. Есть у меня одна идейка, теперь главное — успеть.

Странное дело — вроде бы вверх по лестнице топать куда сложнее, чем вниз, но сотрудники отдела проделали этот путь быстрее, чем в прошлый раз. То ли потому, что время поджимало, то ли по какой другой причине. Не просто же так Францев сначала пару раз глянул назад, в темноту, а после, прокряхтев: «Старость не радость», пропустил Олега вперед и пристроился у него за спиной.

Хотя, может, и не пристроился. Может, он ее прикрыл. По крайней мере именно так подумалось Ровнину, но спрашивать ничего у начальника он не стал, только прибавил шаг, стремясь как можно быстрее оказаться в не очень комфортных, но более-менее привычных тоннелях метро.

По дороге к машине Олег внимательно следил за людьми, что им по дороге попадались, хотел понять, воняет от них чем-то или нет. Вроде никто особо не кривился, носом не вел, в сторону не шарахался, что его немного успокоило. С другой стороны, особо объективным мнение тех, кто торопился с работы домой, считать тоже не следовало. Просто в московском метро за последние лет пять-семь какие только запахи не прописались. Тут тебе и бомжи, которые с наступлением вечерней поры перемещались из уже зябких парков в тепло подземки, и палатки с беляшами да чебуреками, стоящие в переходах любой станции, и ароматы канализации, которыми нет-нет да и тащило из темных тоннелей. Добавим сюда накопившуюся за день у людей усталость, а также не пропадающее ни на день ощущение постоянной нестабильности, в которой страна жила уже который год, и можно понять, что ни о какой компетентности речь даже идти не может. Ну, воняет чем-то от этих двух мужиков — и пусть воняет. Дел-то…

— Не беспокойся, — посоветовал ему Францев, заводя машину. — Если Кристина на месте, все будет как надо.

— А Кристина — она кто? — уточнил Олег. — Если не секрет.

— Вообще-то ведьма, — ответил начальник. — Но непосредственно для тебя, возможно, она сегодня вечером поработает феей-крестной.

— Да ладно?

— Представь себе. В целом Кристина достаточно редкий образчик своего вида, эдакий вольный стрелок. Она не входит ни в один ковен, никому на верность не присягала и шабаши не посещает, даже весенние, самые важные. Но при этом отрекаться при всех от своего статуса не стала, силу свою в землю с заговоренным железным гвоздем не зарыла и наследницу не пестует.

— Надо же, — проникся Ровнин. — Даже не представлял, что такое возможно. Мне казалось, что ведьм-одиночек вообще не бывает, все при ком-то состоят. Ведьмаки — да, они каждый сам по себе, но ведьмы?

— Белые вороны были, есть и будут, таков закон природы. Кристина тому живое подтверждение.

— А вот вы про гвоздь железный сказали. Зачем его зарывать?

— Так сила, если ей не пользоваться, ведьмино нутро точит. Она для них точно мозоль — ходить можно, но дискомфортно, причем чем дальше, тем больше. Плюс соблазн пустить ее в ход всегда при тебе. Вот потому в тех редких случаях, когда ведьма решает завязать с прежним образом жизни и дальше существовать как просто женщина, она при помощи очень сложного заклятия загоняет большую часть собственной силы в длинный