Простые истины - Андрей Александрович Васильев

сам назвать свое имя первым, так как слова дочери, похоже, в данном случае для родителей никакой роли не играли. Да и вообще ему показалось, у Машки, столь строгой, волевой и даже немного надменной, права голоса в родном доме особо нет.

— Вы же милиционер? — осведомилась у молодого человека Наталия Борисовна, женщина из числа тех, про кого говорят в романах: «Со следами былой красоты на лице». — Да? Просто по вам так и не скажешь. Внешне совершенно не похожи.

— Абсолютно точно я милиционер, — заверил ее Ровнин. — Как и ваша дочь. Но, правда, мы с ней немного разными вещами занимаемся. Она работает с информацией и статистикой, так сказать, создает базу, а я один из тех, кто постоянно ей материал для анализа и классификации подбрасывает.

— Бумаг и рапортов-то от вас много, — заметил хозяин дома. — Но это все слова, слова. А вот дела — маловато. На улице бог весть что творится. Стрельба, рэкет, насилие. Плохо работаете, молодой человек. Плохо.

Маша, наливавшая Олегу чай, легко коснулась его плеча, мол, терпи. Ну вот такой он у меня.

— Так я в органах всего ничего, — безмятежно ответил юноша, которому, если честно, услышанное не понравилось. Похоже, что сидящий напротив дядька по жизни вредный, из тех, что всегда и всем недовольны, причем чем дальше, тем больше. — Года нет. Не освоился пока в полной мере.

— Но как освоитесь — так сразу все выправите?

— Нет, разумеется. Но сделаю то, что смогу. А иначе для чего все? Сначала пять лет института, потом остальное.

— А у вас высшее образование? — уточнила мама Маши.

— Разумеется, — кивнул Олег. — Не МГУ, врать не стану, но, по моему мнению, главное — не где учился, а как — на перспективу или на отвали.

— И на что учился ты? — уточнил папаша, как видно решивший, что хватит гостю выкать.

— В декабре прошлого года я пришел работать в самый обычный ОВД Саратова, — с улыбкой ответил ему молодой человек. — В мае меня перевели в Москву, причем не куда-то на окраину, а в отдел, который находится в центре города. Я ответил на ваш вопрос?

— Пожалуй. — Родители Маши переглянулись, а после Антон Семенович продолжил: — Хотя я, грешным делом, подумал, что тебе кто-то протекцию составил.

— Нет. Все сам. Хорошие показатели, несколько успешных реализаций. — Ровнин выдержал паузу. — Стреляю опять же неплохо.

— Ну, последнее не самый важный показатель, — усмехнулся мужчина напротив. — Мало ли кто хорошо стреляет? Мне тоже, знаешь ли, на охоте доводилось кабанчика завалить, так от этого карьере ни холодно, ни жарко.

— Так я не по мишеням, — максимально добавил равнодушия в голос Олег, — и не по кабанчикам. Вы же сами сказали — на улице хаос. Вот, исправляем ситуацию по мере сил, причем методами, которые максимально созвучны нынешним временам. С волками жить — по-волчьи выть.

Он неторопливо расстегнул пуговицы пиджака и отвел в сторону его левую часть, дабы родители Маши увидели табельный макаров в наплечной кобуре. Францев предлагал Олегу оружие с собой в гости не брать, мол, отдай мне, а завтра заберешь, но юноша настолько сроднился с пистолетом, что даже мысли подобной не допускал.

Ну да, выглядело это все довольно по-пижонски, но не смог Ровнин себе в этом шаге отказать.

— И ладно бы только бандиты себе всякое разное позволяли, — продолжил он, снова застегивая пиджак и не без удовольствия глядя на сидящих напротив людей. Нет, никакого испуга на их лицах не появилось, но вот некое удивление присутствовало, и он решил добавить еще немного гари к происходящему. — С ними все просто — «оружие бросить, встал на колени, руки за голову». Не послушал — вставать уже не надо, лежи, жди труповозку. Хуже, что криминал активно сотрудничает с представителями органов власти, причем всех уровней — и исполнительной, и законодательной. И этих нам, простым сотрудникам милиции, так просто не ухватить, про застрелить я уж и не говорю.

— Кха! — прочистил горло отец Маши.

— Мне летом ребята рассказывали — в одном городе Западной Сибири один депутат решил отжать у коммерсантки магазин. Добром не удалось, так он ее заказал. Один в сердце, контрольный в голову — и остывает тело в подъезде. И если бы исполнителя не взяли, то шиш бы что доказать удалось. Да и то не факт, что дело дойдет до срока, между прочим, он вроде бы от «Родины» депутат, а это блок серьезный, своих не сдает.

— Будем считать, что квиты, — вдруг расхохотался Антон Семенович. — Умыл. Да что там — уел! Маш, положи парню пирога, он ведь со службы, наверняка голодный.

Олег знал, к блоку какой партии принадлежит родитель Машки, потому и упомянул «Родину». Правда, думал, что после такого трюка его почти сразу за дверь отправят, но вот, ошибся.

— Молодец, молодец, — продолжил мужчина. — Хотя кое-что мне с тобой все же неясно, Олег, и как раз в свете слияния органов власти и криминальных структур. Я, знаешь ли, хорошую одежду люблю, это мой пунктик еще со старых, советских времен. Меня, Олег, тогда все фарцовщики Тишинки знали, потому что я у каждого что-то да покупал — у кого водолазку, у кого джинсы, у кого ботинки «Саламандер». Ох, как меня Наташка за это гоняла!

— Еще бы! — улыбнулась женщина. — Зарплата сто сорок, в доме шаром покати, а он очередную «Монтану» приносит, да еще собой гордится, мол, на двадцать рублей дешевле взял!

— Ну, не так все было плохо, — отмахнулся Антон Семенович. — Так я к чему — костюм, что на тебе, стоит, ты уж прости за прямоту, как все твои зарплаты за год. А если с сорочкой и галстуком, то и за полтора. Вопрос озвучивать?

— Не надо, — отпил чаю Олег. — И, вообще-то, даже за три. В смысле — года. Я же лейтенант, у меня оклад ровно такой, чтобы за месяц ноги не протянуть.

— Вот и я про то, — покивал отец Марии. — И тут — такой костюм.

— Так мне он с хорошей скидкой достался. По дружбе, — безмятежно ответил Олег. — И не той, которую вы имеете в виду, я за него никому ничего не