Простые истины - Андрей Александрович Васильев

должен. А обзавелся им по той причине, что помню слова своей мамы — у каждого приличного молодого человека должен быть хотя бы один хороший костюм. Вот он один у меня и есть. На все случаи жизни — и в гости сходить, и в театр, и в галерею. А если не повезет и случится так, что я выстрелю не первым, а вторым, то в нем меня в гроб положат. Хотя нет. У нас же принято в форме хоронить.

— Дурак! — возмутилась Машка и притворно ударила его по губам. — Несешь всякую чушь. Слово материально!

— В самом деле, — присоединилась у ней Наталия Борисовна. — А какой институт вы оканчивали? И какой факультет?

В результате следующие минут десять Олегу пришлось рассказывать родителям Маши про то, где и как он учился, а также отвечать на иные вопросы о своем прошлом. И чем дальше, тем сильнее он жалел, что сюда пришел, причем даже не потому, что приходится заниматься столь дурацким делом, а потому, что вместо этого он мог бы сейчас пить пиво в бане с Францевым.

А самое главное — вдруг Аркадий Николаевич в ней все же рассказал бы ему более подробно о том, кто такой этот таинственный господин Шлюндт и почему для начальника отдела так важно взять его за горло. Просто в машине-то он от ответа ушел. Точнее, ответить ответил, но так, что ясности больше не стало.

— Карл Августович антиквар, — сообщил своему сотруднику Францев. — Да ты же и сам это знаешь, просто, наверное, забыл. Помнишь все тех же забавных старичков из салона в Столешниковом переулке? Они его имя в своей трескотне упоминали.

— Ничего я не забыл, — даже чуть обиделся Олег. — Но он ведь не просто антиквар, да? Просто за последние несколько месяцев вы то и дело эту фамилию упоминаете, причем всякий раз в связи с какими-то новыми обстоятельствами. Вот и выходит, что пассажир он не самый простой, потому мне, как сотруднику отдела, очень хочется узнать…

— Тебе, как сотруднику отдела, следует соблюдать субординацию, — перебил его подполковник. — Все, что ты должен знать, мимо тебя не пройдет, даже не сомневайся. А вот туда, куда не следует, ты не лезь. Ладно еще нос прищемят, это не страшно, без него жить можно. Но не без головы. Посыл ясен?

— Предельно, — вздохнул Олег.

Но машина — это машина, не то. А вот после парилочки, да под пивко — совсем же другой расклад. Тем более что тут двух зайцев одним выстрелом можно было бы убить, ибо Ровнину по-прежнему казалось, что он жутко воняет гулями.

Но что уж есть, то и есть. Не судьба веничком похлестаться, потому придется вести занудные разговоры, которые не имеют ни малейшего смысла, и думать о том, что надо все же максимально перенимать у Францева его талант в некоторых случаях говорить «нет» так, что собеседник рад услышать его чуть ли не больше, чем изначально ожидаемое им «да». Владей он этим искусством в полной мере, сейчас здесь бы не находился.

— Ну а в карьерном плане у тебя ожидания какие? — спросил Антон Семенович. — Даже не так — они вообще присутствуют?

— Разумеется, — заверил его Олег. — Причем искренне надеюсь получать звездочки не по выслуге лет, а досрочно, поскольку нынешние времена и кадровый голод в системе МВД подобному способствуют. Нет, так-то причины, разумеется, не сильно радостные, но для развития карьеры очень подходящие. В Москве, конечно, служебный рост послабее, чем в регионах, но если какое-то резонансное дело раскрутить или демонстрировать стабильные высокие показатели, то тебя непременно заметят.

— Если раньше не пристрелят, — внезапно вступила в беседу Маша. — Что вы на меня так смотрите? Резонансное дело как прогулка по минному полю, никогда не знаешь точно, чем оно закончится — звездочкой на погон или тремя выстрелами в воздух над могилой. Мало, что ли, наших в машинах на окраинах находили? Кого с пулей в голове, кого задушенного.

— Факт, — подтвердил Олег. — И это если вообще находили. Хотя, конечно, сейчас все же поспокойнее стало. Это не мои слова, а тех, кто в столице раньше работал, в самом начале 90-х. Там люди с таким опытом, что смело сравнивать могут. И если они говорят, что стрелять почти перестали, значит, так оно и есть на самом деле.

— Спокойнее — это прекрасно, — усмехнулся старший Остапенко, — но народу нужно жить не спокойнее, а безопасно. Между этими двумя понятиями огромная разница.

— Как и между тем, что происходит в городе, — парировал его слова юноша. — Мне тут днями коллеги рассказали о бутовской бойне. Слышали про такую?

— Представь себе, — чуть замешкавшись, ответил депутат. — Я же не на вершине горы, где никто не бывает, живу.

— А я нет, — сообщила всем его жена. — О чем речь?

— Да был прецедент в девяносто втором году, в Бутово, там полноценное сражение устроили прямо на улице. Причем схлестнулось сразу несколько группировок — балашихинская, подольская, чеховская и измайловская, — пояснил Ровнин, который историю про эту стрелку услышал от Морозова буквально несколькими днями ранее. — Вроде никого не забыл.

— Забыл. — Антон Семенович с интересом глянул на юношу. — Сережу Бороду забыл, который над гольяновскими стоял. Формально он выступил организатором той стрелки, на которой Гере и Сухому, старшакам балашихинских, беспредел предъявили. Потому, собственно, гольяновским после и пришлось их зачищать. Не смог обеспечить — сам и исправляй.

Неизвестно, насколько сильно ранее Олегу удалось удивить своими словами и поступками этого лысоватого полного дядьку, но вот тому его самого поразить удалось до глубины души.

— Только Борода и сам после на белом свете не зажился, — ковыряя пирог ложечкой, продолжил депутат. — В девяносто третьем он невесть куда пропал, будто его и не было. А еще через год нашли его в водоеме с гирями на ногах. Но вообще — есть резон в твоих словах, Олег. И правда, такого, как тогда, уже на самом деле нет. Постреливают, случается, но уже не очередями из автоматов, а максимум из снайперских винтовок, что совсем другое дело.

— А в Бутово-то что произошло? — уточнила Маша. — Я что-то такое на работе слышала, но специально не интересовалась.

— Война там случилась, — ответил ей Ровнин. —