Простые истины - Андрей Александрович Васильев

— Да не стращай ты ее, там той пальбы на пять минут было, — попросил Антон Семенович. — Хотя, конечно, кое-кого в этой «Куликовской битве» зацепило. И «пехоте» досталось, и пара людей рангом повыше полегли.

— А почему «Куликовской»? — удивилась Мария.

— Потому что стрелка на улице Куликовской случилась, — пояснил ей отец. — Ладно, закрыли тему. Было и было, прошло — и слава Богу. Если бы такое продолжалось по сей день, я бы тебе в милиции служить не разрешил.

— С этим не поспоришь, — согласился с ним Ровнин.

— И вот еще что — не надо на меня так смотреть, — мягко рассмеялся хозяин дома. — Времена тогда были такие, Олежка, что обо всех значимых событиях, происходящих в Москве, следовало быть в курсе, потому что никогда не знаешь, с какой стороны тебя накроет. Впрочем, этот принцип, как мне кажется, хорош для любых времен. А для людей твоей профессии — особенно.

И снова «Олежка»! Ровнину захотелось заорать в голос, а после поднять руку к небу и задать Господу Богу один-единственный вопрос — настанет ли когда-нибудь время, в котором его перестанут называть Олежкой? Ладно, пусть не по имени-отчеству, это он переживает. Но пусть хоть Олегом!

Или он знает, что его в отделе так называют? Или не 'называют, а называли? Например, в саратовском ОВД? Если все так, то этот дядя напротив очень сильно непрост.

— Ну-ну, оттаивай! — Привстав, Антон Семенович поводил ладонью перед глазами Ровнина и рассмеялся. — С одной стороны ты молодец, сразу начал ситуацию качать. Но плохо то, что это слишком заметно. Как писал поэт — «учитесь властвовать собой».

— Пап, вот вечно ты! — сдвинула брови Маша. — Раз в кои-то веки парня в дом привела, и то ты его вон напугал.

— Не наговаривай на Олега, — погрозил ей пальцем отец. — Пугливые нынче в милиции не работают, туда идут или те, кто до сих пор верит в закон, или за властью, пусть даже копеечной, или от безнадеги. Но не трусы. Кстати, молодой человек, какая из перечисленных позиций тебе ближе всего?

— Точно не последняя, — тут же ответил Ровнин. — А вот насчет первых двух… Так сразу не скажу, потому что сам не знаю. В институте вроде знал, а теперь, когда в этом котле поварился, уже прежней уверенности нет.

Родители Маши снова переглянулись, причем, как показалось Олегу, в их взглядах прослеживалось одобрение.

— И не могу не спросить — у вас вообще какие планы? — отодвинул от себя тарелку с недоеденным пирогом Антон Семенович. — На мою дочь, имеется в виду?

— Да пока никаких, — произнес Олег, давно готовый к данному вопросу. — Какие могут быть планы в текущем моменте?

— Хм. — Пальцы депутата выбили из столешницы некую дробь, что, видимо, свидетельствовало о его если не недовольстве, то недопонимании услышанного.

— Мой отец часто повторяет: «Мужчина состоит из мужа и чина», — верно расценив ситуацию, добавил молодой человек. — У меня чин невелик, а именно лейтенант. Какой же при таком чине из меня муж? Да-да, куча моих ровесников бегут в ЗАГС с криками «С милым рай и в шалаше!», вот только вскоре после этого они туда снова устремляются, для того чтобы развестись. Не тот у нас климат, чтобы в шалаше обитать, полгода холодно, полгода мокро. Потому о чем-то более-менее серьезном можно говорить тогда, когда должность у меня будет повыше, и я из мелкого винтика в сложной машине МВД превращусь хотя бы в колесико. Хотелось бы, конечно, в несущую ось, но я реалист и понимаю, что так быстро подобные вещи не происходят. Даже в наше нестабильное время.

— Вот! — ткнул в направлении супруги пальцем Антон Семенович. — Всё говорят — молодежь у нас никакая, ничего не хочет, ничего ей не надо. А оказывается — надо. Есть толковые ребята, просто их найти нужно. И думать они умеют, и верно текущий момент понимают. Единственное, что Машка может и не дождаться, пока ты карьеру сделаешь. Ей замуж невтерпеж.

— Папа! — вскрикнула девушка, щеки которой немедленно залились румянцем. Последнее, кстати, очень порадовало Олега, который подобного ранее ни разу не видал. Ему вообще казалось, что вечно уверенная в своей правоте Мария на такое в принципе неспособна.

— Что «папа»? Все так и есть. И карьеру ему строить долго, и замуж ты рвешься. Ладно, будем считать, лейтенант Ровнин, что познакомились.

— Олег, а вот ты и маму упомянул, и папу, — мягко осведомилась Наталия Борисовна. — Не расскажешь поподробнее — кто они, что? Интересно ведь.

Этот вопрос юноше не понравился еще больше, чем тот, что касался его карьерных устремлений. Нет, ЗАГСом от него не попахивало, поскольку вряд ли эта дама всерьез рассматривает какого-то лейтенантика, только-только прибывшего из провинции в столицу, в качестве потенциального супруга собственной дочери. Так, пошла у нее на поводу, но не более того. А вообще там других кандидатур имеется ворох, из серии «сын тети Ларисы» и «тот перспективный мальчик из хорошей семьи». Но некоторый интерес он у мамы Маши все же вызвал, потому и последовал вот такой вопрос, который либо доведет дело до состояния «полный мезальянс», либо немного укрепит позиции Ровнина в глазах Наталии Борисовны.

У Олега возникло жгучее желание сказать что-то вроде «да пьющие они» с тем, чтобы попасть именно в первую категорию и более в этом доме никогда не бывать. Ну, по крайней мере тогда, когда тут находятся представители старшего поколения. Только как соврешь? Этот непонятный и явно очень умный дядька, если захочет, то сам все узнает, потому смысла во вранье никакого нет.

И что скрывать, он с огромным облегчением выдохнул тогда, когда за ним наконец закрылась дверь дома, пусть и гостеприимного, но все же такого, в который не хочется возвращаться.

— Умница! — Маша, вышедшая вместе с Олегом на лестничную клетку, обняла его за шею и поцеловала. — Нет, правда. Ты моим понравился, а это большая редкость. Уж поверь, я папку своего как облупленного знаю.

— Я бы не был в этом полностью уверен, — провел ладонью по лицу, словно стирая с него налипшую тонкую паутину, Олег. — Очень он у тебя непростой.

—