Кречет. Первый очаг - Эльхан Аскеров

– А девок почему честному народу не отдали? Себе держите, – ехидно оскалил мужик щербатые зубы.

– От дура-то, – презрительно фыркнул Григорий. – Девки те кресту поклоны бьют и оставаться в стане нашем не желают. Потому и уговорился я с купцом знакомым, чтобы он их до мест родных довёз. Не нужны в стане крестопоклонники.

– Да кто ж полонянок спрашивает? – тут же завёлся мужик. – За косу, да на капище. Как мы решим, так тому и быть.

– А ты кто такой есть, чтобы судьбу чужую решать? – шагнул Беломир вперёд. – Это мы с дядькой их из полона вызволяли. Мы с ним с горцами рубились. А ты где тогда был? Забыл, пёс, что и серебро, и с мехов часть мы сами промеж себя порешили станичникам раздать, чтобы хозяйство ихнее хоть как удержать. И на то только наша воля была, и наше слово.

– Ты, пришлый, и вовсе молчи, – вдруг вызверился мужик. – Тут серьёзные казаки дело решают, а тебя я и вовсе не знаю.

– Ты язык-то прикуси, Мышата, – рыкнул в ответ Серко. – Беломир, дружка мой по службе воинской. Уж ему я завсегда дозволю за спиной встать. А вот тебе чести такой не видать.

– Чести? Да было б за кем вставать! – брызжа слюной, завопил Мышата, окончательно теряя от злости последние остатки разума. – Оборотень поганый!.. Уй!

Последнее вырвалось у мужика непроизвольно. Крепкий кулак Беломира впечатался ему в рожу с такой силой, что Мышату подбросило. Грохнувшись со всего размаху на спину, мужик на минуту замер, а после, страдальчески стеная, принялся подниматься на ноги. Медленно перевернувшись на живот, он подтянул под себя конечности и, встав на четвереньки, медленно выпрямился. Утвердившись на подгибающихся ногах, он нашёл взглядом Беломира и, зло скалясь, прошепелявил окровавленным ртом:

– Ну, всё, пришлый. Конец твой настал. Резать тебя стану.

– Ну, попробуй, дерьмо овечье, – презрительно фыркнул Беломир, взмахом руки раздвигая толпу. – Давай. Ты и я. Что при себе имеешь, с тем и бейся.

– Выходит, я саблей рубиться стану, а ты кинжалом? – насторожился мужик.

– Сказано тебе, что имеешь, тем и бейся, – жёстко повторил парень, медленно выходя на центр образованной народом площадки, попутно разминая руки и шею.

– Ты, пришлый, сам такое сказал, – ощерился Мышата и, вырвав саблю из ножен, взмахнул ею, явно накручивая себя злостью.

Едва увидев его движения, Беломир с трудом сдержал смех. Может, в верховом бою Мышата что-то и умел, но в пешей схватке ему опыта явно недоставало. Все движения были скованы, словно он боялся своего оружия.

– И как только ты до сего дня дожил? – поддел его парень, презрительно усмехаясь. – Гляди, уши себе не обрежь.

– У-у, щучий сын! – взвыл Мышата, кидаясь в атаку, вскинув саблю над головой.

Доставать кинжал Беломир и не собирался. Как уже было сказано, слишком много чести для такой швали. Шагнув ему навстречу, парень принял вооружённую руку на перекрещенные кисти своих рук и, резко всадив противнику в живот колено, закрутил его конечность так, чтобы сабля прошла между ними по широкой дуге. Задохнувшись от удара, Мышата разом ослаб, и клинок, ударившись о землю, вырвался из его хватки.

Задирая захваченную руку, Беломир довёл её до высшей точки и тут же пнул сапогом в лицо. Ахнув, мужик невольно схватился за него рукой, закрывая себе обзор. Отпустив его руку, парень стремительно ухватил противника за подбородок и затылок и с силой рванул руки в стороны. Шейные позвонки тихо хрустнули, и на землю упало уже мёртвое тело.

– Сказано, честная сталь для честного воя, – зло прохрипел Беломир, мрачно глядя на труп.

Приём этот он изучал только в теории, но как оказалось, применить его на практике не так и сложно. Главное, понимать механику каждого движения. Да и не ожидал парень, что этот замухрышка так обмякнет от первого же пинка. Недаром Григорий сказал, что в боях он обычно старался держаться в стороне. Трус, отсиживавшийся за чужими спинами.

– Это как так-то? – растерянно произнёс кто-то из притихшей толпы. – Голыми руками, как курёнку, шею свернул.

– А вы решили, что я его дружкой взял только за ради хвоста красивого? – иронично усмехнулся Григорий. – Беломир без малого витязь, и потому раньше, чем рот открыть, пусть каждый головой подумает, что из того получиться может. Напраслины терпеть не станем. Надо будет, вдвоём рядом встанем. А что до казны добытой, так мы её всю раздали, потому как нам и самим надобно, чтобы станичники жили крепко. Тогда и нам легче будет.

– Втроём, – коротко прогудел Векша.

– Чего? – не понял Григорий.

– Надо станет, втроём рядом будем. Я хоть и не вой, а силушки достанет любому пустобреху рыло набок свернуть, – прогудел кузнец, вскидывая громадный кулак.

– После тебя не рыло, голова слетит, – растерянно отшутился кто-то из толпы.

– Тризну справить надобно, – напомнил ещё один голос. – Хоть и пустой человек, а всё наш. Станичник. Беломир, возьмёшь себе чего?

– Если только саблю, чтобы переплавить после. Клинок доброго слова не стоит, – отмахнулся парень, окидывая труп презрительным взглядом.

– В хате у него всякое быть может, – напомнил всё тот же голос, что сказал про тризну.

– Оружие, что найдёте, в кузню снесите. А остальное, что после тризны останется, себе заберёте, – принял Беломир решение и, развернувшись, добавил: – Пошли, братовья, до дому. После разговоров пустых мне чаю захотелось.

– И вправду не лишне будет, – усмехнулся Серко в ответ.

Векша, не раздумывая, подхватил обронённое оружие и, небрежно держа его в руке, поспешил за ними следом.

⁂

На летний торг из станицы отправилась почти половина станичников. Кому-то требовалось что-то купить, кому-то продать излишки выращенных овощей, в общем, шла обычная сельская жизнь. Сидя на передке телеги, рядом с Векшей, Беломир предавался размышлениям, пытаясь придумать, каким образом хоть немного подтолкнуть местную индустрию. Как ни крути, а в одной кузне, даже при наличии отличного мастера, ничего серьёзного не сделаешь.

Точнее, изготовить единичные экземпляры вполне возможно. А вот что-то серийное, увы, недоступно. Не нужно далеко за примером ходить. Изготовить те же почти булатные клинки, чтобы обеспечить всех казаков станицы, было просто нереально. Ведь на каждый такой клинок они вдвоём тратили без малого полторы недели. А бойцов в станице почитай сотня. А ведь ещё и молодёжь подрастает. В общем, было о чём подумать. Векша, уже хорошо зная приятеля, сидел молча, понимая, что именно в такие моменты у парня появляются новые идеи. А новая идея, это куча проблем, и вместе с тем интересное дело.

– М-да, а в книжках всегда так легко всё бывало, – проворчал Беломир с мрачной ироний.

– Ты это про что? – тут ж отреагировал Векша.

– Да вспомнил тут книги кое-какие, вот и подумалось, – отмахнулся парень.

– А кто те книжки-то писал?

– Люди всякие, – усмехнулся Беломир, мысленно представляя, как пытается объяснить приятелю, что такое фантастика и как её писать. – Ты вот что скажи. Железа да стали у тебя в запасе много ещё? – сменил он тему.

– Да откуда ж много, друже?! – аж подпрыгнул кузнец. – Там даже свинского железа и того слёзы.

– А угля каменного?

– Тоже.

– А чего молчишь тогда? – возмутился Беломир.

– Так а чего говорить? – озадачился кузнец. – Твои задумки сделали, а нового ты ничего не приносишь. Вон, лавками да лежанками занялся.

– Так это ж для дома своего, – развёл парень руками. – Не всё ж мне на полу голом спать. Или прикажешь в дом к тебе идти? Так не дело это. У тебя теперь своя семья.

– И чего? – уточнил Векша, обиженно засопев.

– А того, что одно дело в гости зайти или после похода в баню, потому как свою протопить некому, и совсем другое, в дому твоём жить. Тут любая баба взбесится, – хлопнув его по плечу, миролюбиво пояснил парень. – Да и есть теперь у меня свой дом. К нему привыкать надобно. А про задумки, это ты верно сказал. Давненько мы с тобой ничего нового не делали. Так