Кречет. Первый очаг - Эльхан Аскеров

от основных событий. В общем, слух уже разнёсся, и менять что-то было бы неправильно. Очень скоро станичники начали возвращаться в лагерь и первым делом интересоваться у приятелей, не появлялись ли татары. Судя по всему, история с дуэлью взбудоражила всех приехавших.

Примерно часа через три после того вызова к лагерю подскакал молодой степняк и, горяча коня, выкрикнул:

– Эй, урус! За мной иди. Тебя в кругу ждут.

– А чего торопиться, ежели ждут? – отшутился Беломир. – Вот кабы не ждали, тогда и поспешать можно.

Подхватив шашку, он хлопнул приятеля по плечу и не спеша двинулся в ту сторону, откуда прискакал вестник. Всадник погнал коня короткой рысью, то и дело оглядываясь. Он явно ожидал, что Беломир прибавит шагу, чтобы поспеть за ним, но парень даже бровью не повёл, шагая, словно на прогулке. Помня, что должен вернуться с поединщиком, татарин вынужден был придержать коня. Следом за парнем потянулась и основная масса станичников. Беломир про себя отметил, что все они были вооружены так, словно в бой собрались.

Добравшись до выбранного места, парень с интересом огляделся и, отметив про себя, что все собравшиеся степняки пришли пешком и без луков, чуть кивнул. Это означало, что в своём поединщике они были уверены и правил торга нарушать не собираются. Это не могло не радовать. Торг этот был важен для всех. И для степняков, и для горцев, и для казаков. Как ни крути, а обойтись без элементарного товарообмена невозможно. Это и способ поправить свои финансовые дела, и возможность обмениваться новостями.

Пройдя в уже обозначенный собравшимися людьми круг, Беломир нашёл взглядом своего противника и, не обнажая оружия, громко спросил:

– Как драться будем?

– Сказал же, кинжал, сабля, – фыркнул степняк.

– До смерти? До первой крови? Или, может, пока один из нас встать не сможет? – перефразировал Беломир вопрос.

– Насмерть, – отрезал татарин.

– Ну, насмерть так насмерть, – пожал парень плечами и, вернувшись к приятелю, принялся доставать из голенищ сапог ножи.

Избавившись от всего оружия, что обычно носил на себе, Беломир оглянулся и, убедившись, что раздеваться степняк не собирается, чуть заметно усмехнулся. Жилет из толстой кожи назвать доспехом было сложно, но удар по касательной он сдержать вполне способен. На самом парне была только рубашка и такой же жилет, только из более тонкой кожи. Беломир использовал его как разгрузку, пихая в карманы всякие полезные мелочи. Чуть подумав, он скинул и эту одёжку, после чего, обнажив шашку, шагнул к противнику.

– Ты готов? – коротко спросил он степняка.

– Не хочешь узнать, за что я тебя убивать стану? – зло оскалился татарин.

– И так знаю. Я родича твоего, оружного, голыми руками убил, – хищно усмехнулся парень, сознательно выводя противника из душевного равновесия.

– Как узнал? – насторожился степняк.

– На одёже твоей рисунок такой же, как у него был. Выходит, родич твой.

– Так страшно было, что даже это запомнил?

– А чего мне бояться? Я с ним и так управился. Шею как курёнку свернул, и вся недолга.

– Уй, ифрит! – выругался татарин и, вымахнув из ножен саблю, ринулся в атаку.

«Да куда ж ты с голыми пятками да на голую шашку», – фыркнул про себя парень, одним ловким движением перехватывая его клинок и уводя его в сторону по большой дуге.

Степняк оказался мужчиной сильным и в рубке опытным. С грехом пополам удержав саблю над самой землёй и не дав ей зарыться, он рывком отбросил в сторону шашку и тут же полоснул парня поперёк груди. Понимая, что в этом бою нужно делать всё не так, как привык противник, Беломир шагнул вперёд, одновременно опускаясь на одно колено и пригибаясь. Сабля свистнула над его головой, и парень, выпрямляясь, ткнул остриём в живот противнику.

Недаром, ещё при ковке, он попросил Векшу сделать ему конец клинка острым. Шашка пробила широкий кожаный пояс и вошла в плоть. Не давая ему опомниться, Беломир развернул клинок и рывком распорол рану, высвобождая шашку. Делая шаг в сторону и одновременно разворачиваясь вокруг своей оси, он разогнал оружие и, пользуясь тем, что противник согнулся от боли, со всего размаху ударил его по шее.

⁂

– Как это оно у тебя вышло? – растерянно бубнил Векша, яростно почёсывая в затылке.

– Ты ж и сам всё видел, неужто не понял? – удивился Беломир, поигрывая тяжёлым кисетом в руке.

Сразу после схватки один из сопровождавших его противника воинов вышел в круг и, растерянно покосившись на обезглавленное тело, громко сказал:

– Мы выкупим оружие и коня. Мои люди могут забрать тело?

– Принеси выкуп, – отрезал Беломир, ещё не отойдя от стремительной схватки.

Угрюмо кивнув, воин махнул кому-то рукой, и от татарского отряда отделился пожилой мужчина. Подойдя к воину, он передал ему увесистый кисет и, вздохнув, покачал головой. Его явно огорчило всё случившееся. Не говоря ни слова, воин перекинул кисет парню, громко добавив:

– Здесь сто серебряных динар. Это и за коня, и за оружие.

– Забирайте, – хмыкнул Беломир, махнув рукой в сторону тела.

Казаки взяли его в кольцо, едва только парень вышел из круга, и так вели до самого бивака. Зачем это было нужно, парень не понял, но спорить не стал. В любом случае не с его знаниями местных реалий влезать в местные правила. Уже в лагере, присев на седло, Беломир вытряхнул из кисета горсть монет и не раздумывая принялся одаривать станичников. Зачем? Да хотя бы за то, что прикрыли. К тому же здесь было принято делиться удачей.

Что на самом деле означает это выражение, Беломир пока не понял, но обычаю старался следовать. С улыбками благодаря, казаки расходились по своим местам. Получив от кашевара порцию кулеша, парень смолотил её, даже не чувствуя вкуса. Он так и просидел у костра, бездумно глядя в огонь и пытаясь понять, что с ним происходит. Из этого состояния парня вывел вопрос подошедшего Родомила.

– Не журись, паря. Ты ж его не в набеге срубил. Сам вызвал, сам и полёг, так чего пригорюнился?

– Да не о том я думаю, – качнул Беломир головой. – Как жить, решаю.

– А чего тут решать. Добре ты живёшь. Дом вон свой сложил. Подворье пока пустое, но худоба дело наживное. Найдёшь себе бабу, и за худобой будет кому присмотреть. Или ты решил, как Гриша, бобылём жить?

– Рано мне ещё семью заводить, – вздохнул парень, мысленно кривясь от возможного возникновения очередной проблемы. Тут бы с самим собой разобраться, а они ещё и бабу навязывают. – Нанять бы кого, чтобы за домом смотрел. Навроде ключницы. Бывает у вас так?

– Всяко бывает, – подумав, пожал казак руками. – Да только из наших, станичных, никто в услужение не пойдёт. Со своими бы заботами управиться. А вот ежели в полон какую возьмёшь, или выкупишь… – Родомил оборвал сам себя на полуслове и, хмыкнув, добавил: – А ведь есть у нас в стане такая.

– Это кто ж будет? – не понял Беломир.

– А из тех девок, что вы с Гришей у хазар отбили. Двух он уж по домам наладил, а вот третьей и ехать некуда. Так в дому его и живёт. Навроде как за хозяйством приглядывает. Да только там того хозяйства, конь да оружье. Ну да хата ещё.

– А тут на торгу полонянок видел? – задумчиво поинтересовался парень.

– Не, не было. Татары их сюда редко привозят. Опаску имеют. Знают, что мы полон и отбить можем.

– И как тогда покупать? – озадачился парень.

– Подумать надобно, – почесал казак в затылке.

– Подумай. Ты эти места лучше знаешь. Да и правила местные. А как надумаешь чего, не сочти за труд, поведай, – аккуратно попросил парень, мысленно прикидывая, что из всего этого получиться может. – Когда обратно пойдём? – сменил он тему.

– Так вроде управились, – задумчиво протянул Родомил. – Вот завтра глянем, что не сделали, а там видно будет. – А сам-то как? Всё купил, что искал?

– Всё, и даже больше, – усмехнулся Беломир. – У телеги вон, ажно оси трещат.

– Да уж, железом всяким вы знатно закупились, – усмехнулся казак.

– А что делать, ежели в местах наших его и не добывают вовсе, – развёл парень руками. – А железо нам в делах потребно, сам знаешь.

– Да это я