Мой Тёмный Амур - Алексей Вячеславович Гришин

гадал, как обыкновенный амур вроде тебя сумел снять заклятие молчания. Получается, это был не эликсир, – произносит Валентин, обнаружив, что я открыла глаза. Попыток помочь не делает, просто созерцает мое бренное тело у подножия лестницы. – Вода Нептуна, так? Какие же вы нищие в вашей Коммуналке.

– Откуда ты… знаешь… что я живу… в Коммуналке? – с трудом выдыхаю я.

Блаженное забвение прошло, и боль во всем теле вернулась. Сломанная нога простреливает мучительными уколами до самого черепа. Я стараюсь отвлечься мыслями.

Ну правда, откуда ему это знать? На вечеринке присутствовали существа со всего города, моего имени Валентин, по его утверждению, не знал. Что-то тут не сходится. Он ведь не провидец, как Аврора? Мне удается чуть повернуть голову, чтобы взглянуть ему в лицо, а то из моего положения видно только босые ноги и край черного халата.

Выражение лица у Валентина безучастное. Судя по тому, как у меня затекло все тело, я лежу здесь давно. Если он и слышал, как я упала с лестницы, то не торопился. Надеялся, что я очнусь и самостоятельно покину особняк? Пытаюсь так и поступить, но только скулю от боли. Убить амура непросто, кость постепенно срастется сама, ушибы пройдут быстрее, чем у людей, но куда медленнее, чем мне бы сейчас хотелось.

Валентин все-таки уходит. Я слышу, как его ступни легко касаются гладких деревянных ступенек, и успеваю уплыть обратно в полузабытье, когда шаги возвращаются. Потом прохладные пальцы сжимаются на моей вывернутой под странным углом лодыжке, и я, не сдержавшись, вскрикиваю. Ему мало всего, что произошло? Он еще и помучить меня хочет? Вырваться не получается. Что-то во второй руке Валентина ловит блик света, падающего из высоких окон. Небольшой флакон. Я силюсь отпрянуть, но он твердо, без всякой осторожности сдвигает кость в моей сломанной ноге. Я кричу так, что уши закладывает, а он выливает жидкость из флакона на пострадавшую конечность. Жидкость мерцает зеленым и мгновенно впитывается в кожу. Кость начинает срастаться – я это чувствую. Валентин кладет мою ногу обратно. Боль горит во всем теле, и все равно я чуть не плачу от облегчения.

– Спасибо, – шепчу я, прежде чем успеваю сообразить, кого благодарю.

– Совершенно не за что, – сухо произносит Валентин. – Не люблю, когда в моем холле валяются сломанные тела. Таких украшений я не заказывал.

Он смотрит на пустой флакон, потом скользит взглядом по всему моему телу. Садится и подхватывает меня на руки, легко, как будто я ничего не вешу. Физически амуры не сильнее людей, поэтому Валентин, похоже, тренируется. Мне настолько больно, что я не сопротивляюсь. Уже плевать на дальнейшее развитие событий. Он легко выпрямляется и несет меня вверх по лестнице. Кажется, старается не прижимать к себе.

Мы шагаем через комнаты, по которым я не проходила раньше. Неудивительно, ведь дом достаточно большой. Валентин приносит меня в темную спальню с задернутыми шторами и опускает на гобеленовое покрывало.

– Что ты собираешься делать? – с трудом ворочая языком, спрашиваю я.

– Изнасилую тебя, конечно, – равнодушно отзывается он и выпрямляется.

Смотрит мне в лицо в ожидании реакции, но мне настолько все равно, что даже не возмущаюсь. Какой смысл? Я в его доме, ослабевшая от падения и покинувшей меня водной магии. Все тело покрыто липким потом, руки и ноги я едва чувствую. У меня и кричать-то не осталось сил. Валентин какое-то время изучает меня, а после направляется к двери. На языке вертится что-нибудь вроде насмешливого «ты за наручниками пошел?», чтобы показать, что я его не боюсь. Впрочем, я слишком долго думаю, он успевает уйти и вернуться с еще одним флаконом. Вкладывает его мне в руку и тут же убирает пальцы.

– Пей.

– Какое-нибудь возбуждающее зелье?

Валентин хмыкает.

– Я говорил не всерьез. Если бы ты себя сейчас видела… Такую захочет только сумасшедший.

– То есть ты бы мог, – бормочу я, ловя себя на мысли, что превращаюсь в Лео, который не может сдержать пошлых шуточек.

Валентин оставляет мое замечание без комментариев. Своим холодным, как у змеи, взглядом он прослеживает, как я вытаскиваю пробку из гладкого хрустального флакона и залпом выпиваю зеленоватую жидкость. По всему телу прокатывается волна холода. Пальцы разжимаются, пустой флакон катится по одеялу, но Валентин успевает его подхватить.

– Надеюсь, тебе говорили, что ты весьма странная, – заявляет он и встает с края кровати.

О да, еще как говорили!

Устраивая голову на подушке, я с удивлением отмечаю отступление боли. Если я все-таки умру сегодня, теперь это хотя бы ощущается не так ужасно, как там, у подножия лестницы.

В комнате тепло, за окнами смутно слышен уличный шум. Где-то там уже вовсю разгорелся день, но здесь полутьма, только между тяжелыми шторами видна узкая полоса света. Я поворачиваюсь на бок и засыпаю.

* * *

Из сна я выплываю медленно, не сразу понимая, где я. Большая комната тонет в полутьме. Значит, уже вечер. Я резко сажусь и ощупываю свои конечности. Ничего не болит. Получается, Валентин дал мне исцеляющее зелье. Кстати, весьма дорогая штука. Неужели у него все-таки есть хоть немного совести? Или присутствие раненой в доме просто оскорбляло его эстетическое чувство?

Решив подумать обо всем, когда окажусь подальше отсюда, я спускаю ноги с кровати убираю с лица налипшие волосы и тихонечко иду к двери босиком. Шлепанцы, очевидно, до сих пор валяются в одной из бесчисленных комнат этого дома, поскольку падала я уже без них. Как ни странно, слабость, которую испытываешь, когда закончится эффект воды из фонтана, полностью исчезла. Обычно она держится пару дней, даже если выпить немного – ведь у любой магии есть цена, даже если выражается она не в золоте или деньгах, – но сейчас все как рукой сняло.

Через пустые комнаты, в которых никто не живет, я крадусь на поиски лестницы. О! Вот она! Тихо спускаюсь, и тут наверху зажигается свет. Я подскакиваю, как воришка.

Валентин стоит, опираясь одной рукой на перила. Второй он держит стакан виски. Я смотрю на него снизу вверх. Не отпустит? Потребует плату за эликсир? С меня и взять-то нечего.

– Рад, что ты покидаешь мой дом, Лира. Больше прошу сюда не приходить.

Я его едва слышу, потому что мне вдруг приходит в голову мысль, от которой становится не по себе. Лео упоминал об исчезновении Самиры, одной из амуров. Спрашивал меня о ней. «Думаю, ее убил Темный Амур», – сказал Лео. Тогда я над ним посмеялась, а теперь мне совсем не до смеха.

– Ты убил Самиру?

– Кого? – Валентин делает