Мой Тёмный Амур - Алексей Вячеславович Гришин

– Я мог бы свернуть тебе шею за такое, – сухо сообщает он. – Она бы срослась, конечно, но не сразу. Было бы больно.

Слова вырываются изо рта прежде, чем я успеваю их остановить:

– Оставь свои грязные фантазии при себе.

Вытаскиваю из колчана вторую стрелу, натягиваю тетиву и стреляю. Все происходит мгновенно, но я успеваю заметить, что Валентин на сей раз даже не пытается предотвратить попадание. Он утомленно опускает руки на подлокотники, и стрела входит ему точно в сердце. Валентин коротко морщится и смотрит вниз, на нее. Она уже начинает растворяться, становится невидимой, но он спокойно берет ее за древко и вытаскивает, еще раз поморщившись. То, что ему это неприятно, вызывает у меня злобную радость.

– Тратить стрелу амура на самого амура не просто запрещено, – назидательным тоном произносит он, – это бесполезно.

Стрела опять стала абсолютно плотной, деревянной. Он ломает и ее тоже. Бросает обломки туда, где валяются предыдущие.

– На каком-нибудь слабеньком амурчике из тех, что созданы за последние лет сто, может, и сработало бы, хоть и совсем немного. – Валентин вытирает руки об одежду. – Но с тем, кто старше и куда сильнее тебя, такой номер не пройдет.

Я только сейчас замечаю, что он переоделся. Вместо халата надел черный костюм с черной рубашкой. Весьма неподходящий наряд, чтобы сидеть дома за ноутбуком. Валентин отводит со лба седую прядь и снова кладет пальцы на клавиатуру.

– Это все, что ты придумала? Ты неплохо стреляешь, но хотелось бы вернуться к делам.

Он на полном серьезе начинает печатать, и я с тяжелым сердцем приступаю к плану Б. Дело выглядит безнадежным. Заставить Темного Амура в себя влюбиться без помощи любовных стрел – задача невыполнимая. Однако я отказываюсь сдаваться. В сказке, которую поведала мне Аврора – хотя кто знает, вдруг это реальная история! – парень-амур влюбил в себя подружку какими-то ухаживаниями. Итак, задача ясна: надо влюбить в себя Валентина, привязать к себе, чтобы он жить без меня не мог. Потом поцеловать его, и моя смерть отменится.

Валентин бросает на меня короткий раздраженный взгляд поверх крышки ноутбука, и я сразу понимаю, что мой план – дерьмо собачье. Но мне терять нечего, придется попробовать.

Итак, с чего там начинают люди, когда хотят, чтобы кто-нибудь в них влюбился? Конечно, с соблазнения. Не зря я как следует принарядилась. Я наступаю на горло неприязни, которая затапливает меня при мысли о том, что придется заигрывать с этим мерзавцем, но жить хочется сильнее, чем когда-либо за все мои триста лет.

Я снимаю с плеча колчан и ставлю его в кресло. Лук бережно располагаю там же. Подхожу к столу, упираюсь в него ладонями и нагибаюсь поближе к Валентину, чтобы декольте смотрелось особенно хорошо. Каких только трюков не подсмотришь у людей за столько лет!

– Ладно, извини, что стреляла в тебя. Не могла не попробовать. Может, выпьем чего-нибудь? – предлагаю я.

Никогда еще не пробовала никого соблазнить. Получается так топорно, что Валентин морщится, как профессиональный музыкант, которому не посчастливилось услышать фальшивое пение.

– Повторю еще раз: ты меня не привлекаешь. Выметайся.

– Уверена, единственное, что способно тебя привлечь, – это твое отражение в зеркале.

– О нет. Его я ненавижу. – Валентин наконец смотрит мне прямо в глаза. – Лира, твои попытки спастись представляют собой жалкое зрелище. Но признаюсь, я впечатлен тем, что ты не сдаешься без борьбы. Обреченные бедняжки вроде тебя обычно долго плачут, потом умоляют их пощадить, снова плачут, да так и умирают, все в слезах и просьбах.

Я улавливаю в его словах не то, зачем они были сказаны. Он задумывал их как оскорбление, а я слышу признание вины. Почему-то это вызывает у меня торжество.

– Обычно долго плачут? – Я тянусь еще ближе в бесплодной надежде хоть немного его смутить. – Попался. Значит, я не первая, с кем ты это сотворил. Говоришь, Темный Амур – выдумка?

Валентин усмехается и откидывается на спинку, увеличивая расстояние между нами.

– Ладно, Лира. Через двенадцать суток ты превратишься в кучу пепла, а выдать меня все равно не сможешь. В этот раз заклятие тебе не сбросить, я использовал сильный эликсир, который храню для самых надоедливых гостей. Да, я Темный Амур. Я целую дурочек вроде тебя, а потом вы умираете. Ответил на твой вопрос?

– Но зачем?

Мне так хочется понять, что я даже забываю про свой план соблазнения. Тем более на мое декольте Валентин все равно не смотрит, оно его не интересует.

– Ты не отстанешь, да? – устало спрашивает он, кладя руки на подлокотники. – И прошу, хватит нависать. Поверь, за свою жизнь я повидал множество голых грудей, а твои вряд ли можно назвать выдающимися. Они заслоняют мне свет камина.

Я сажусь на стул и всем своим видом демонстрирую, что жду ответов.

– Астра сама виновата. – Валентин криво усмехается. – С нее все началось. Рассказывала всем и каждому, как любит своего Лео. Они оба лет триста доставали всех вокруг своей любовью. Ах, никогда еще не было у амуров такой крепкой пары, как наша! Однажды я ее встретил на вечеринке у моря. Дело было на Французской Ривьере, там даже в те времена было весьма неплохо. Решил поболтать с ней. Она выглядела такой грустной, что смотреть тошно. Поссорилась со своим драгоценным и пришла отвлечься. Слово за слово, немного вина. Ее губы выглядели так аппетитно: красные от вина, опухшие от слез, которые она лила до этого несколько дней. Мне захотелось, и я ее поцеловал. Знал, что мне ничего не грозит: в любви всегда сильнее позиция у той стороны, которая любит меньше. Даже у смертных все так, а уж у амуров тем более. Кто испытывает больше эмоций во время поцелуя, тот и проиграл. Я ничего не испытывал, мне просто понравились ее губы. А еще захотелось утереть нос Лео.

Про Лео он упоминает с каким-то искренним, горячим чувством. Что это? Ревность? Зависть?

– Ты им завидовал, потому что у них такие искренние чувства, а тебя, гадину унылую, никто не любит? – ласково интересуюсь я. Сегодня он столько раз задел меня, что хочется ответить ему той же монетой.

Валентин одаривает меня снисходительным взглядом.

– Мне не нужна любовь. Больше всего я ценю свободу, а любовь и свобода – понятия противоположные.

– И все же ты поцеловал любимую Лео, чтобы отобрать то, что у него было. Ладно бы для себя, но нет, тебе хотелось, чтобы любви не досталось никому.