Как вы здесь оказались, мисс Гроуэл?! - Наталия Ники

Мое беспокойство росло, и все потому, что от Нолорано, трар его возьми, исходили буквально волны скептицизма. Очень сложно оставаться спокойной в таких условиях.

Я выдохнула и постаралась придать лицу ровное выражение.

— Этот ключ я видела у Лары. Она вчера хвасталась, говорила, что его ей доверила его мисс Трудэ.

И посмотрела прямо в темные глаза, но предательская краска вновь бросилась в лицо. Пришлось изображать кашель и срочно искать платок, в кармане.

— Воды? — протянул граф, не переставая сверлить глазами.

— Нет, спасибо, — я перестала кашлять, прижимая платок к горящим щекам, — А вы не думали, что Лара и забыла его там? Не имея злого умысла, всякое же бывает.

Нолорано откинулся на кресло, рассматривая меня теперь уже, как интересное насекомое. На его губах застыла мрачная усмешка.

— Положим, что эта правда, мисс Гроуэл, — издевательски протянул он. — Но как вы оказались в кабинете Вофэ прошлой ночью?

— А, — оживилась я — Все просто, мне не спалось, было душно, и я вышла в сад погулять, некоторое время бродила по парку. Из-за темноты я немного заблудилась и попала в незнакомую часть сада, но вдруг услышала леденящий душу вой.

Я попыталась вспомнить, насколько это было ужасно, и даже незаметно ущипнула себя, чтобы собраться, и сквозь пелену слез посмотрела на графа. Красиво очерченные губы надменного аристократа дрогнули в усмешке, полной скепсиса.

Опустила глаза и продолжила:

— Потом я побежала, не разбирая дороги. Это было поистине страшно, кругом стояла кромешная тьма, а мой фонарь потух. Я летела сквозь кусты и деревья, а чудовище преследовало меня по пятам. Опомнилась я, когда закрывала на засов дверь в холле, там, где и находилась приемная Вофе. Это ненадолго остановило чудовище, но вскоре душераздирающий вой послышался с другого конца замка.

Тогда я наудачу дернула дверь в кабинет Вофе. И вот счастье! Она была открыта, заперлась там. А остальное вы знаете.

Краешком платка я вытерла слезу и кинула взгляд на Нолорано. Поверил ли он мне? Но почти все, что я рассказала, и было правдой, кроме некоторых деталей.

Граф молчал, пребывая в глубокой задумчивости. В отличие от прежнего, когда его недоверие было очевидным, я не могла понять, поверил ли он теперь мне хоть немного? По его лицу это было не прочитать.

Нолорано вздохнул.

«Вот сейчас, — подумалось мне, — уволит меня. Как пить дать. Или что похуже». И приготовилась достать свой последний козырь из рукава.

— Скажите, мисс Гроуэл, — он потянулся к карточке, что лежала на краю стола, и поморщился, скользя по ней взглядом. — Вы ведь выпускница Пратской Академии?

К чему это он? Я настороженно посмотрела на карточку.

— Да, — Провела рукой по волосам, с раздражением подумав, что пряди опять вылезли из прически. — Документы я передавала господину Вофе.

— Тогда, — граф недобро уставился на меня. — Мы недооценили вас, послав работать в цех мисс Трудэ. Мы стараемся использовать способности каждого служащего наилучшим образом. А девушку с таким образованием, и такими, хмм, — Он окинул меня недвусмысленным взглядом, а мое лицо вновь до кончиков ушей залилось краской, — достоинствами следует работать не в пыльном скучном цеху, а быть секретарем. Я как раз себе ищу такого помощника. Принимаете ли вы мое предложение?

Глава 9

Марта

Предложение было более чем странное и неожиданное, но я согласилась. Разве будучи секретарем самого графа, не смогу ходить везде, где захочу? Собрав весь свой нехитрый багаж, я без раздумий отправилась за мрачным Джоном под пронзительным взглядом мисс Трудэ.

Покои графа занимали почти весь второй этаж левого крыла замка. И эта часть замка разительно отличалась от других помещений, словно нарядный аристократ посреди толпы бедняков, — дубовые панели на стенах, картины графских предков, современные светильники.

В небольшой комнатке, в которой мне предстояло жить, были модные обои, широкое окно в сад, и маленькая ванная комната. Ну что же, теперь не получится сказать, что заблудилась, пока искала уборную.

Ступая по мягкому ворсу ковра, я поймала себя на мысли, что даже здесь, в желтоватом свете латунных светильников, посреди всей этой роскоши всякий раз вздрагиваю от любого шума. Мне казалось, что вот-вот послышится вой, а из-за поворота выскочит всклоченный управляющий.

Однако мысль, что у меня больше не будет соглядатаев, придавал мне сил мне.

Но почти сразу я поняла, как сильно ошибалась. Когда я, едва разложив вещи, высунула нос из комнаты, то обнаружила Джона, как ни в чем не бывало, изучавшим «Вестник Вилемса», в одном из кресел посередине вестибюля.

— Мисс? — проговорил он, мигом поднявшись на ноги и преграждая мне путь.

— Ах, Джон, — прощебетала я. — Вы еще здесь. Я как раз решила прогуляться, осмотреться на новом месте.

Слуга и бровью не повел.

— Граф велел вам ждать обеда в своей комнате.

— Обеда? — повторила я. — Но это еще несколько часов! А граф не сказал вам, что я буду делать все это время?

— Нет.

Джон двинулся на меня.

— Вам лучше вернуться к себе, мисс.

Наградив непробиваемого слугу злобным взглядом, я громко захлопнула дверь перед его носом. Похоже, что вместо Трудэ и Лары, которые исподволь шпионили за мной, теперь я получила настоящего тюремщика, пса, послушного воле хозяина. Не очень умного, но однозначно опасного. И страшные шрамы на его лице были тому свидетельством.

Только сейчас я поняла, какой ошибкой было дать ему понять, что хочу исследовать замок!

Но ничего, все поправимо. Отныне я притворюсь, что смирилась, буду покорна и послушна, а когда Джон немного расслабится, нанесу удар.

Я шагнула обратно в комнату. Позади послышался звук запираемого замка. Моя скромная спальня в одночасье превратилась в тюремную камеру. Весьма комфортную, нужно сказать. Я забралась в кресло и поджала ноги, прихватив книгу.

В окно размеренно барабанил дождь, а полумрак комнаты действовал усыпляюще. Когда я последний раз была одна, наедине сама с собой?

Лучше было, конечно, не вспоминать, но поздно. Лоб сдавило железным обручем, перед глазами стало совсем темно. Вновь эта оглушающая пустота. Потрясла головой, пытаясь выбраться из вязкого киселя воспоминаний. Словно я опять оказалась в той душной кладовке, куда запирала меня мать. Долгие часы я сидела в затхлой тьме, слыша звуки чужой разгульной жизни, плавала между сном и явью. Я тогда одновременно жаждала и боялась момента, когда