Егерь. Столичный гамбит - Николай Скиба

Я почувствовал странную смесь разочарования и уважения. Разочарования — потому что привык к безусловной преданности Афины и простодушной верности Красавчика. А уважения — потому что Режиссёр был честен. Он не притворялся покорным псом, когда на самом деле оставался гордым хищником.

— Что нужно сделать, чтобы заслужить это доверие, м? — спросил я прямо.

Режиссёр не ответил словами, но я почувствовал слабый отзвук через связь. Не конкретные требования, а общее направление: продолжать поступать как достойный лидер. И главное — никогда больше не рассматривать их как товар.

— Ты заблуждаешься, но спорить не будем. Хорошо, дай чуть времени.

Что ж, истинная верность королевских ветряных рысей не покупалась силой и не завоёвывалась принуждением. Её можно было только заслужить. Тогда Режиссёр расскажет больше.

Пожалуй, прежде чем отправиться в экспедицию, нужно самому познакомиться с местным лесом. Раз атак не будет ближайший месяц. Что ж, потренировать зверей, заставить стаю работать вместе — всё это пойдёт только на пользу. Вот когда бы только всё успеть.

Теперь настала очередь самого сложного разговора. Я достал второй флакон с эликсиром связи и повернулся к Красавчику, который всё это время сидел у меня на плече, внимательно наблюдая за происходящим.

— Твоя очередь, дружок, — сказал я, осторожно взяв горностая в руки. — Нам тоже нужно поговорить.

Красавчик доверчиво обнюхал флакон, а затем аккуратно слизнул золотистую жидкость с моей ладони. Его маленькие чёрные глазки тут же заблестели ярче, а через ментальную связь потекла волна тепла и привязанности.

Эффект оказался совершенно иным. Никаких холодных образов или скрытых претензий. Наоборот — меня захлестнула волна чистых, искренних эмоций.

Красавчик показывал настоящее. Свои страхи, надежды и мечты.

Через ментальную связь я почувствовал то, что мучило Красавчика изнутри. Он видел себя трусом, который прячется за спиной Афины, пока остальные сражаются. Маленький и слабый, полезный только для разведки — так он себя оценивал. Но больше всего горностай мечтал стать сильным.

Единственный момент настоящего счастья в его памяти — бой с медведем, когда он ослепил зверя. Тогда впервые он почувствовал себя настоящим воином, внёсшим реальный вклад в победу.

И он понимал, почему не может стать духовным зверем — слишком осторожная натура, склонность избегать конфликтов. А для духовной связи требовались полное доверие и готовность разделить любую опасность с хозяином.

Поток эмоций стих, но связь осталась более тёплой и глубокой, чем раньше.

— Красавчик, — тихо сказал я, поглаживая его мягкую шерстку. — Ты хочешь быть сильнее?

Горностай резко выпрямился на моём плече, его хвост задёргался от возбуждения. Он издал короткий писк и ткнулся носиком в мою щёку.

— Хочешь сражаться в первых рядах, как Афина?

Красавчик снова пискнул, но теперь звук был менее уверенным. Он нервно переминался с лапки на лапку, а через связь я почувствовал смесь желания и страха — он хотел быть храбрым, но боялся, что не справится.

— Да ладно, дружок, — напомнил я и улыбнулся. — Ты с тем медведем посмелее меня был.

Красавчик гордо выпрямился, но через связь всё равно просачивались сомнения.

Я задумался. С одной стороны, желание горностая было понятно и благородно. Каждый член стаи должен вносить свой вклад в общую победу. С другой стороны, его текущие способности — разведка, поиск ресурсов, создание иллюзий — были невероятно ценными. Если буду тратить драгоценные характеристики на силу и ловкость, мы перестанем усиливать поток и потеряем уникальные навыки.

— Слушай меня внимательно, — сказал серьёзно. — Ты думаешь, что быть разведчиком — это неважно? Что твоя работа не имеет значения?

Красавчик неуверенно опустил мордочку, его усы дрогнули.

— А кто нашёл те корни? Кто выследил ветряных рысей? Кто предупреждал об опасности в дороге? — аккуратно поднял его мордочку, заставляя смотреть мне в глаза.

Горностай слушал, но я чувствовал, что мои слова не полностью убеждают его.

— Хорошо, — вздохнул я. — Я понимаю твоё желание. И обещаю подумать над тем, как сделать тебя сильнее. Но на такое нужно время.

Красавчик с лёгким разочарованием слегка наклонил голову вбок.

— И ещё, — добавил я твёрдо. — Никогда больше не думай о себе так. Храбрость — это не отсутствие страха. Это когда тебе страшно, но ты всё равно действуешь, понял? И ты уже не раз доказывал, что не трус.

Горностай прижался к моей ладони, и через связь потекла волна благодарности. Возможно, он не получил обещания немедленных изменений, но почувствовал, что его поняли и ценят.

Я посадил Красавчика обратно на плечо и внимательно оглядел стаю.

Афина нуждалась в дисциплине и контроле над своими инстинктами. Режиссёр требовал доказательств моего лидерства. Красавчик хотел стать сильнее и полезнее в бою.

Каждый из них шёл по своему пути развития, и моя задача как вожака — помочь им реализовать потенциал, не потеряв при этом то, что делало их уникальными.

Впереди была экспедиция, которая могла стать идеальной возможностью для всех нас проявить себя. Но сначала нужно было забрать заказанные эликсиры и подготовиться к тому, что обещало быть серьёзным испытанием.

Уже вечерело, и я почти добрался до таверны, когда меня окликнули.

— Максим! Стой!

Обернувшись, увидел Всеволода, который спешил ко мне, лавируя между прохожими. Мастер явно меня искал — его лицо выражало облегчение, а дыхание было слегка учащённым, словно он обошёл уже не один квартал. Рядом с ним трусил огромный чёрный волк, который недружелюбно покосился на Афину.

— Полгорода обыскал, — выдохнул Всеволод, подходя ближе. Он огляделся на шумную улицу и поморщился. — Не здесь. Пойдём, отойдём в сторону.

Он кивнул в сторону небольшого сквера за углом. Место оказалось тихим островком посреди городской суеты. Старый каменный фонтан в центре не работал, а две массивные дубовые скамьи стояли в тени раскидистого клёна.

Кошка недовольно фыркнула, явно раздражённая появлением волка, и выбрала себе место у ствола дерева, откуда могла контролировать и чужого зверя, и выход из сквера — помнила мои уроки, умница. Красавчик поёрзал на плече, выражая своё мнение о напряжённости в воздухе. Волк Всеволода, в свою очередь, с интересом обнюхал основание фонтана, а затем уселся у ног хозяина.

Я устроился на одной из скамей. Всеволод сел напротив. Между нашими питомцами повисло напряжение — не открытая враждебность, скорее взаимная оценка силы двух хищников.

— Барон сказал, что ты расскажешь подробности экспедиции, — начал я, нарушив тишину.

— Ты знаешь, — медленно произнёс Всеволод, — за двадцать лет службы я много чего видел. Но чтобы