Фантастика 2025-58 - Евгения Букреева

том восторженно писал Николай Васильевич Гоголь. Ещё бы. с прокладкой трансатлантического кабеля, из Петербурга до Русской Калифорнии можно было «достучаться» в тот же день, что «приблизило» заокеанские колонии к метрополии. Сам Гоголь, судя по петербургским газетам, доставляемым через океан с периодичностью два-три раза в месяц, собрал в России «могучую кучку» из молодых и маститых писателей, художников, композиторов и намеревался показать им мир, совершив кругосветное путешествие Петербург — Чарлстон — Константинополь-Тихоокеанский — Владивосток — Иркутск — Москва — Петербург. По замыслу Николая Васильевича, служители муз преисполнятся невероятным восторгом от просторов океанских и собственно, российских и сочинят (каждый в своей области) величайшие произведения. Государь император обещал оплатить поездку из личных средств, а «по пути» его величество приготовил «путешественникам» задачку — поучаствовать в открытии Калифорнийского университета. Но поскольку сие мероприятие было запланировано на август-сентябрь 1861 года, «экспедиция Гоголя» отбудет из Санкт-Петербурга только в марте следующего года. Дмитрию предстоит принять гостей дорогих и невзирая на то — сцепились Север с Югом или нет. обеспечить проезд через континент. Почему государь решил подвергнуть писателей и поэтов риску попасть «под раздачу» воюющих сторон, а не воспользоваться маршрутом через Панамский перешеек? А кто ж знает?! Константин сам поэт не из последних, может, считает, что риск, опасность помогают в написании шедевров…

— К вам гости. Дмитрий Ефимович, из Константинополя, — «отставник» из сапёрного батальона встретил Кустова у входа в здание Российско-Американской Компании.

— Понял. Семён, ещё какие новости?

— Да вроде никаких более, так. мелочи по торговой части.

Дмитрий ждал «гостей». Недавняя телеграмма от Образцова «намекала» что вскоре прибудет очередная денежная суша. А с ней и «сопровождающие»…

— Митя, здорово, ишь какой важный стал: цилиндр, перчатки, — Никита Сыромятов вскочил из хозяйского кресла и облапил товарища по детским играм.

— Пусти, чёрт! Ну и силища в тебе. Вроде тощий с виду, а как будто из железа вылеплен.

— Оно так! Специальный полк назначения Его Величества! Не шутка!

— С каких пор целый есаул и кавалер ордена Святого Георгия кассиром заделался? Не ждал тебя увидеть. Именно сейчас не ждал.

— А попутно, Митя, попутно. Я с двумястами человек отослан на Восток, чтобы потом галопом рвать на Запад, всё на своём пути круша и сжигая. Ну и Сергей Вениаминыч приказал денежку тебе доставить, аккурат миллион монетами и слитками. Из них 250 тысяч золотом, как Мезенцев и запрашивал. Чего послу нашему серебрушки не нравятся, скажи. Митя? Или чёртушка Андрей Дмитриевич? Не зря под каблуком у чертовки-католички сидит, не пикнет.

Дмитрий досадливо поморщился. Мезенцев считал Сыромятова недостойным звания русского офицера и дважды ставил вопрос о разжаловании Никиты и предании суду за зверское обращение с пленными. Справедливости ради стоит отметить, что отряд хорунжего Сыромятова пленных предпочитал не брать, но скандал тогда вышел знатный и как знать, чем дело б закончилось, не случись государева резолюция о награждении Никиты за боевые заслуги.

— Что кривишься? Я ведь правду говорю, — Моника-то Константиновна так веру и не переменила, шляется по храмам католическим, генеральша, мать её перетак!

— Хватит. Никита!

— Хватит, так хватит. Человек от Образцова сидит в Чарлстоне на клипере «Джигит», тот рядышком с «Яхонтом» пришвартовался. Езжай, принимай денежку, вели перетаскивать на «Яхонт». А то ещё один клипер под «кассу» моряки точно не вытерпят.

— Понятно, значит решили с тебя начать, если Вашингтон на войну не решится.

— Э, друг-приятель, не умничай. Не нашего ума. как и кто начать должен. Ты про мои дела знаешь оттого, что велено передать пакет, вон на столе лежит, и помочь мне и моим людям поскорее добраться до Чикаго.

— Чикаго? Думаешь, пропустят через границу отряд да ещё с оружием? Да сейчас по линии разграничения САСШ и КША такая заваруха. Нет. надо морским путём, подумаю как ловчее. Под поляков вас. что ли выдать?

— Да хоть под мексикашек. ради ДЕЛА. - выделил голосом Никита. — всё вытерпим. Сам государь, когда обедали с ним во дворце, поднял стопку и говорит: «Пью за человека ДЕЛА, за тебя, господин есаул Сыромятов»!

Дмитрий закивал согласно. Если товарища «заусило» на воспоминания о торжественном приёме в Петербурге, и самое главное, о приглашении на семейный обед, где помимо государя, государыни и ребятишек присутствовал только Никита, считай — затоковал бравый есаул, аки глухарь, никого не слышит и ничего не понимает.

Сам Кустов многократно сиживал за столом с Константином, правда на то момент великим князем, но чтоб так, в кругу семьи, да в чертогах царских, нет. не доводилось. Впрочем, тогда Константин Николаевич холостяковал, с Моникой блуд вершил, господи помилуй.

— А Александра Иосифовна. — Никита как будто читал мысли приятеля. — сама мне подкладывает — Кушайте. Никита Васильевич, сей салат государь самолично приготовил. Святая женщина! Не то что эта стервоза мексиканская.

— Брось на генеральшу наговаривать, чем она-то виновата, что у тебя с Мезенцевым не сложилось?

— Генеральшу? А княгиню не хошь? Прогулялся сегодня по городишке, так только и разговоров: «Русская княгиня проехала, русская княгиня такая, княгиня сякая». Тьфу! Титьки выставила и погоняет лошадей хлыстиком, бесовка! Я Митя так скажу, коль случится государю, поехать в Калифорнию, или, скажем, наследника отправить в наши края, я Монику сразу убью, в упреждение! Чтоб не отравила или там не приворожила, ведьма мексиканская, с неё станется.

— Никита, ты с ума съехал?

— Нет, Митя, я-то в разуме. Смотрю, заигрались вы с Мезенцевым. Один дипломат важный, второй купец знатный, миллионами ворочает. А знаешь ли, Митя, что наши старички в Беловодье обсуждают? Сказать?

— Говори, не тяни. Не в театре.

— А недовольны старцы, что новые прииски на юге поляки и сибирские промышленники открыли, что не общине доход, а сторонним, чужакам. Говорят, мол царь то более «не нашенский». И батя твой, достопочтенный Ефим Фомич на их сборищах присутствует, но помалкивает.

— Да ты сам то из каковских? Опомнись, Никита!

— Я из таковских, из беспоповских. Но за государя, поверь, отца-братьев не пожалею, если придётся бунт давить. Всех в крови умою. К чему разговор этот завёл. Митя, ты пошепчись с родителем, пускай он сам к Образцову явится. Дело ой не шутейное закручивается. Если до измены дойдёт всё ваше семейство пострадает. А я не хочу этого Митя, росли вместе, вместе в Америку перебрались. Ты найди время, съезди до Ефима Фомича. Душевно прошу, прям таки умоляю. Ладно, поговорили, вот пакет, читай. А я чаю попью на дорожку в кухне, а потом в Чарлстон…

Дмитрий отметал, как Сыромятов абсолютно бесшумно спустился по скрипучей лестнице и взял большой конверт, с хорошо