Фантастика 2025-148 - Анна Сергеевна Платунова

— КАКОЙ ИЗЪЯН⁈ — он попытался схватить меня, но я увернулся, и мой клинок глубоко вошел в его бедро проскрежетав по кости.

— Ты забываешь. Цель оправдывает средства лишь до тех пор, пока средства не превращают тебя в того, с кем ты пришел бороться.

— ЗАМОЛЧИ! — он бросился на меня, словно разъяренный бык, и я отпрыгнул в сторону. Его когти впились в каменную стену, выворачивая наружу куски кладки с оглушительным грохотом.

— Взгляни на себя, — продолжал я, нанося один точный удар за другим, находя слабые места в его броне из плоти и ярости. — Ты стал именно тем злом, что поклялся искоренять.

— Я СТАЛ ОРУДИЕМ ПОРЯДКА!

— Нет. Ты стал воплощением скверны и я приговариваю тебя к смерти.

Это окончательно сорвало с него последние покровы человека. Наружу вылез полноценный демон. Нобу издал рев, от которого задрожали стены и посыпалась штукатурка с потолка. Он атаковал с абсолютной, самоубийственной яростью, забыв о защите, желая лишь разорвать, растерзать, уничтожить.

Но слепая ярость — худший из советчиков. Особенно в схватке с тем, кто не потерял голову.

Я выждал его очередной безумный бросок, ушел в низкое скользящее движение и нанес два удара одновременно. Оба крюка, с перекрестным движением, вонзились ему в шею с двух сторон с таким усилием, что лезвия сошлись где-то в глубине, разрезая все на своем пути.

На миг воцарилась тишина. Затем хлынул фонтан черной, едкой крови. Демон Нобу рухнул на колени, потом навзничь, судорожно бьется в предсмертных конвульсиях, издавая булькающие, хрипящие звуки.

— Понимаешь теперь? — я стоял над ним, глядя, как из его рта вытекает темная жижа. — Абсолютная уверенность в своей правоте — это и есть конец человека. Начало монстра.

Тварь попыталась что-то просипеть, но из ее горла вырвался лишь пузырящийся хрип. Потом ее тело затрещало, стало чернеть и рассыпаться, превращаясь в груду тлеющего, зловонного пепла, устилающего пол.

В воздухе повис тяжелый, сладковато-трупный запах, который вскоре вытеснил свежий утренний ветерок из окна. От второго стража Круга Воздуха не осталось ничего, кроме памяти о его падении.

Остался последний. Самый опасный. Тот, кто прятался за маской добродетели. Тот, чьи руки оставались чистыми, пока другие пачкали их в крови ради его «высших» целей. Тот, кто возвел лицемерие в систему и ложь — в добродетель. После нападения Нобу я был абсолютно уверен, что последний страж сам господин Фан.

Пришло время побеседовать с ним один на один….

Глава 23

Когда я спустился в главный зал, меня встретила картина, словно сошедшая со свитка «Идеального правителя». Фан Цзинь восседал в резном сандаловом кресле у массивного камина, где потрескивали ароматные поленья. Он с изяществом, отточенным до автоматизма, подносил к губам фарфоровую чашку с узором из голубых драконов. На лакированном столике рядом лежала раскрытая книга — «Записки о милосердии и человеколюбии». Ирония была настолько густой, что ее можно было резать ножом.

— Доброе утро, магистрат, — произнес он, не удостоив меня взглядом, его внимание было приковано к пламени в камине. — Надеюсь, ночь не принесла вам беспокойств?

— Было… познавательно, — ответил я, медленно приближаясь. Ковер под ногами был таким мягким, что поглощал любой звук. — Особенно ее завершение.

— Да, до меня дошли… отзвуки. — Фан наконец поднял на меня глаза, и в их глубине плескалась театральная, отрепетированная печаль. — Бедный, несчастный Нобу. Он так рвался вершить праведные дела. Жаль, что его рвение в итоге погубило его.

— Ты знал, что он стал оскверненным? — спросил я, останавливаясь перед ним.

— Подозревал. — Фан с тихим стуком закрыл книгу. Его пальцы, длинные и ухоженные, провели по золоченой обложке. — Видите ли, Нобу был человеком долга. Слишком прямым. Он взвалил на свои плечи всю тяжесть наших необходимых решений, всю грязь, всю ответственность. Такое бремя способно сломать кого угодно.

— И ты позволил ему сгореть в этом огне?

— А что я мог поделать? — Фан развел руками, и на его лице заиграла маска искреннего сожаления. — Разве я вправе был отнять у человека его высшую цель? Его жертвенный путь?

Я опустился в кресло напротив, впиваясь в него взглядом. Ни тени вины. Ни искры раскаяния. Лишь утомленная, отеческая грусть, отлитая из самого чистого лицемерия.

— Расскажи мне о стене, Фан. На этот раз — правду.

— Какую правду? Я уже поделился с вами всем, что знаю.

— Ты подарил мне красивую сказку о Тени и героях. Теперь покажи изнанку.

Фан замер на мгновение, затем испустил тяжелый, искусственно-скорбный вздох.

— Вы неумолимы, магистрат. И, боюсь, в своих догадках правы. — Он поднялся и медленно прошествовал к окну, за которым открывался идеальный, как картина, сад. — Хорошо. Вы получите свою правду. Всю правду.

Я молчал, давая ему набраться лжи.

— Стена… она реальна. Но строят ее не из камня и извести. — Фан обернулся, и его лицо стало маской трагической решимости. — Ее возводят из душ. Из живых душ.

Меня словно ударили под дых. Даже я, не был готов к такому циничному, древнему злодейству. Это было за пределами моего понимания.

— Зачем? — выдохнул я, чувствуя, как во рту пересыхает.

— Во имя великой цели, — голос Фана звенел фанатичной убежденностью, приправленной ложной скорбью. — Я не лгал об угрозе с севера. Она реальна. Но это не просто Тень. Это нечто куда более осязаемое и ужасное.

— Говори.

— Орды демонов вышли из Выжженных Пустошей, местные не смогли закрыть ворота в царство Дзигоку. Так что через пять, от силы десять лет, они хлынут сюда. Волна плоти и стали, что сметет все на своем пути. Они не берут пленных, магистрат. Только мясо для своих котлов и черепа для украшения стропил. Все кто будет столь глуп, что встанет у них на пути станет их пищей. Поэтому и такие суровые методы. Как правитель, я обязан защитить своих людей. Любой ценой

— Откуда тебе это известно?

— У меня есть свои источники. — Фан подошел к потаенной нише в стене, повернул скрытый механизм. С легким щелчком открылся потайной шкафчик, откуда он извлек старый, потрепанный свиток. — Донесения моих соглядатаев. Убедитесь сами.

Я развернул пергамент. Там были до мелочей прописанные отчеты о зверствах оскверненных, что