Фантастика 2025-148 - Анна Сергеевна Платунова

— ЛОЖЬ! — он атаковал с удвоенной яростью. — Я — ВОПЛОЩЕНИЕ ВОЛИ НЕБЕС! Я — ВОССТАНОВИТЕЛЬ БАЛАНСА!

— Ты его губитель! Превращая добродетель в орудие убийства, ты убиваешь саму суть пути Небес!

Фан замер. На мгновение в его безумных глазах мелькнула тень сомнения, трещина в броне самоуверенности.

— Нет… — прошептал он. — Нет, я… я несу добро… я следую пути…

— Ты используешь путь как прикрытие для своих преступлений.

— НЕТ! — его вопль слился с ревом голодных духов, а драконы обратились в грифов, кружащихся над падалью. — Я ДОЛЖЕН БЫТЬ ДОБРОДЕТЕЛЬНЫМ! МОЙ НАРОД ТРЕБУЕТ ЭТОГО!

Его облик окончательно исказился, превратившись в пародию на императора — корона из шипов, робы из пепла, свита из пожирающих душ демонов.

Но в этом была его слабость. Его одержимость «добродетельностью» ослепляла его. Я выждал его яростный бросок и в последний миг крикнул:

— Взгляни вокруг, Фан! Это ли тот мир, который ты хотел построить для своего внука⁈

Иллюзия дрогнула и рухнула. Исчезли портреты, исчезли призрачные толпы. Мы стояли в руинах. Стены были сложены из отполированных до блеска черепов, пол устилала костная крошка, а в центре зала зиял жертвенный алтарь, черный от запекшейся крови.

— Это не… не может быть… — Фан замер, с ужасом взирая на творение своих рук.

— Это твое наследие. Плод твоей «добродетели».

— НЕЕЕТ! — он ринулся на меня в слепой ярости, но отчаяние сделало его движения небрежными.

Я сделал шаг в сторону, избегая его клинка, и нанес ответный удар. Оба крюка шуаньгоу, ломая ребра, пронзили его черное сердце.

— Я… я желал… лишь добра… — хрипло выдохнул он, оседая на колени. — Я… следовал… пути…

— Ты следовал лишь собственной гордыне, — безжалостно произнес я. — Истинная добродетель не требует жертв. Она готова сама стать жертвой.

Фан рухнул лицом в пыль. С его последним вздохом рухнули и все оставшиеся иллюзии. Замок рассыпался в прах, открывая голые, выжженные скалы Круга. Воздух очистился от смрада лжи и боли.

Третий Страж пал. Круг Воздуха был пройден.

Эпилог

Когда я шагнул вперед, то ожидал чего угодно, но не этого. Круг Пустоты оказался совсем другим, чем я его мог себе представить. И я тоже был другим. Но удивительнее всего было то, что тут я не чувствовал стражей этого круга.

Мне не надо было смотреть, я знал, что сейчас на мне парадные красно-черные одежды моего клана, с вышитым парящим вороном на груди и спине. В этом месте я был собой — чемпионом великого клана Воронов. И, улыбнувшись, я сделал первый шаг вперед по дороге, которую не выбирал, но на которую встал сам, решившись сражаться до конца. По дороге Владыки Голодных Духов. По той самой дороге, по которой когда-то века назад прошла бабушка Ардана.

Путь под моими ногами был выложен костями. Не символически — настоящими человеческими костями, сплавленными временем и болью в единую мостовую. Каждый шаг отдавался глухим стуком, словно я барабанил по крышке гигантского гроба. С каждым движением кости подо мной тихо скрипели, напоминая о тысячах жизней, что закончились здесь.

Мириады голодных духов следовали за мной. Невидимая армия тех, кто всегда был со мной. Тех, кто пел мне свои литании, тех, кто призывал меня стать владыкой еще при жизни, но не покинувших меня даже в могиле. Они текли за моей спиной бесконечной рекой теней, и их шепот сливался в монотонную песню смерти. Они не просто шли — они возвращались с триумфом. Они вели в чертоги своего истинного владыки того, кто достоин занять место у его трона. Стать еще одним монстром, удерживающим баланс.

Воздух здесь был густым, как кровь. Каждый вдох давался с трудом, словно я пытался дышать расплавленным металлом. Запах был знакомым — тлен, пепел и что-то еще. Запах абсолютной власти над судьбой грешников.

Дворец Справедливого Судьи возвышался передо мной, и с каждым шагом он становился все более реальным, все более ужасающим. Черные стены, сложенные из страданий. Башни, пронзающие кровоточащее небо. Это не было построено — это выросло из самой сути смерти и воздаяния.

Голодные духи за моей спиной беспокойно зашептали. Они призывали меня быть готовым к чему угодно. Они чувствовали близость своего истинного дома, и их возбуждение передавалось мне волнами холода по позвоночнику.

Ворота дворца зияли пастью макары — мифического водного чудовища. Клыки размером с башни смыкались над входом, капая смолистой слюной, пахнущей тленом. Пройти под ними означало добровольно подчиниться власти Справедливого Судьи, и я шагнул в пасть без колебаний.

Я шагал по огромному судилищу, вдоль стен которого на железных крюках висели души грешников. Живые души, подвешенные за ребра и светящиеся тусклым, мучительным светом. Их беззвучные крики застыли в воздухе, создавая гнетущую атмосферу вечной агонии. При моем приближении они дернулись, словно узнав во мне того, кто приводит себе подобных.

Кости, по которым я шел, сменились на страницы. Здесь пол был вымощен бесконечными свитками судеб, исписанными кровью и слезами. Каждый мой шаг раздавливал чью-то историю, и звук был мерзким — как хруст ломающихся костей младенца. Голодные духи за моей спиной безмолвно растекались по залу, занимая свои привычные места в этом храме воздаяния.

Пройдя арку из множества нефритовых черепов, я вступил в зал Окончательного Приговора, и он встретил меня абсолютной тишиной. Здесь не было эха — звуки умирали, едва родившись, словно само пространство пожирало их. Потолок терялся в бесконечной тьме, из которой медленно капала жидкость цвета засохшей крови.

В центре зала возвышался трон. Он был выращен из человеческих костей — сотни черепов образовывали спинку, их пустые глазницы неотрывно следили за каждым движением. Подлокотники из сплетенных позвоночников, сиденье из грудных клеток. Трон пульсировал, словно живое существо, питающееся болью тех, кто осмеливался приблизиться.

И на этом троне восседал Яма Дхармараджа, Справедливый Судья, Главный Адский распорядитель.

Он вновь выглядел так же, как в тот самый миг, когда он явился в отнорок Дзигоку, чтобы засвидетельствовать восстановление соглашения между воронами и Адской Канцелярией. Высокий мужчина в темно-синем ханьфу, испещренном пятнами засохшей крови. Его искалеченная левая нога покоилась на подставке из человеческих черепов. Волосы были собраны в сложную прическу, напоминающую рога быка — символ его неумолимости.

Ожерелье из детских черепов мерно позвякивало при каждом его движении. На поясе висел широкий меч с рукоятью, обмотанной