Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

Ее голос снова захрипел, Яра громко закашлялась и сплюнула мокроту под ноги.

— Слишком много молчала, — устало прошипела, будто не спала много ночей подряд. — В последний раз я так долго говорила, когда разговаривала с моими мальчиками... Моими смелыми и неразумными сыновьями. Они думали, что могут возвратиться на родную землю. Наивно верили, что прошлое осталось позади. Хотели начать жизнь заново... Они решились перевернуть страницу.

Голос женщины оборвался, ее плечи затряслись. Северин затаил дыхание.

– Но за ними пришел твой отец, – прошипела Яра с ненавистью. – Почему, почему я не остановила их? Почему не отказала? Почему не убедила лететь за океан, чтобы начать новую жизнь там? Не хотели, не слушали мамины слова, мои смелые неугомонные мальчики, убежали на родину, а я позволила им убежать. Хотела верить, что все прошло. Они были так опрометчивы... Такие неосторожны и веселы. Пришел отец твой, проклятый Чернововк, и убил их. Моих сынишек! Его крестников!

Последние предложения она прокричала, отчего голос сорвался снова. Яра тяжело дышала, ладони сжимались в кулаки. Северин забыл о похмелье.

– Я проследила за тобой, крестник. Когда я увидела тебя в корчме, пьяного как чип, то поняла, что само провидение, бог или кто знает, еще говорят мне: ты не ошиблась, женщина, это твой шанс, настоящий шанс, твоя выплаканная награда. Кровь за кровь!

Она вскочила на ноги, выхватила из-за пояса пистолет, едва заметный в бедном сиянии, и Северин почувствовал, как прохладное дуло касается лба. Рука смерти едва дрожала. Юноша закрыл глаза.

Неужели так закончится жизнь?

Почему-то он всегда думал, что отличается от других. Гибель мамы, отрешенность отца, встреча с ним... В собственных глазах это делало его особенным. Казалось, что впереди ждет большая славная судьба, много приключений и свершений, а венцом станет героическая гибель спустя много-много лет. И вот он с похмелья, бесславно плененный, через несколько недель после получения золотой скобы лежит без череса и сапог в каком-то сарае... Где отчаянная мстительница оборвет его жизнь. Разве так все должно быть?

Под прохладным дулом пахнущего порохом пистоля Северин осознал: он ничем не лучше других. Он такой, как и все остальные. Никто его не выбирал, ничто его не отмечало. Не существует никакой судьбы, есть только пути, которые мы выбираем и преодолеваем, и каждый путь на все надежды и желания может прерваться в самый неожиданный момент. Даже когда кажется, что стоишь в самом начале, а в тебе живет столько идей, а впереди столько невыполненных дел и вещей, которые ты хочешь изменить... Смерти безразлично.

Почему осознаешь такие вещи только на последнем пределе?

Осыпались секунды. Северин глотал слюну и трясся. Никогда ему не было так страшно.

Выстрела не последовало. Успеет ли он услышать его?

От испуга скрутило живот. Непереваренное горячей рекой поднялось до горла. Не хватало только захлебнуться собственной рвотой!

Ярослава медленно спрятала пистолет и тяжело осела на табурете. Положила лоб на ладони. Северин выдохнул: он будет жить. В этой каморке, во тьме, в веревках — но будет жить! Дышит, будет... Какое счастье.

— Послала ему сообщение, где можно нас найти, — хрипло заговорила Яра. – Представляла, как рассеченную тебе глотку у него на глазах. Чтобы он созерцал. Чтобы почувствовал часть горя, с которым я живу больше года... Увидеть, как он упадет на колени и умоляет. А я была бы неумолима... Но потом поняла, что твой отец не способен почувствовать даже доли моей боли. Горе, лежащее на мне каменным крестом, чуждо ему. Игорь Чернововк смотрел бы на смерть сына, как наблюдают обезглавливание скота. Не так ли, Северин?

Он хотел возразить, сказать, что отец не такой, что она не права. Из-под кляпа вырвалось только грохот.

— У Игоря нет сердца, — Яра не обратила на звуки внимания. — А я его имею... надорванного и разорванного, но до сих пор живого, как загнанная охотничьими псами волчица.

Я смотрю на тебя и мое изуродованное сердце сжимается. Я вижу маленького крестника, вижу друга моего Максима... Вижу Святослава, обоих моих храбрых волчиков, которые так скучали по отцу...

Ее голос надорвался и загрохотал слезами.

— Я пыталась убить тебя, пока ты не пришел в себя, Северин. Быстро, надежно, безболезненно. Серебряное острое лезвие, которого ты даже не почувствовал. Держала над твоей нежной глоткой, на которой даже бороды никогда не было, и моя рука не шевелилась. Не желала шевелиться. Занимела, не слушалась приказов. – Ярослава положила локти на колени и обхватила лицо. - Слабая, глупая женщина! Столько душ погубило... Но не могу пролить крови крестника. Думала, что этот разговор поможет, что слова разогреют меня, разожгут, прибавят сил, но все равно не могу! Я смотрю на тебя и вижу ее. Мою Оленьку...

На дворе заржали кони, Северин узнал Шарканя. Яра остановилась на полуслове, подхватила табурет вместе со свечой и вышла, закрыв пленника в темноте.

Он выжил! К затерпевшимся конечностям вернулась боль.

Итак, Ярослава узнала, что Святослав убит.

Считает, что Максим тоже мертв, потому что откуда ей знать правду... Хорошо, что она осторожно заткнула ему рот, а не устроила допрос, потому что он бы все рассказал. Если бы Яра узнала, что произошло с ее младшим сыном, и что это сделал не Игорь, а именно он, Северин... Тогда бы ее рука не дрогнула.

Прохладный весенний день. Яра и мама смеются так счастливо, что хочется смеяться вместе с ними. Они очень красивые, в праздничных вышитых рубашках, волосы украшены цветами первоцветом. Святослав пытается изображать взрослого, крутится у стола с Игорем и Романом, которые пьют пиво и о чем-то неспешно говорят. Игорь молодой, без бороды, улыбается единственному сыну. Роман еще немного пугает Северина — у него бледная кожа, белые волосы и белые брови, от чего кажется, что их совсем нет. Глаза красные, как у призраков. Его сыновья, Святослав и Максим, унаследовали белые волосы и красные глаза, но выглядели не так причудливо: то материнские черты смягчали их внешность, то Северин просто привык, потому что часто виделся с ребятами. Он гоняет пятнашки вместе с Максимом и даже не представляет, как круто изменится его жизнь в скором времени. До Рокоши меньше года.

Это воспоминание было насмешкой, что не имела ничего общего с жизнью. Ни с отцом, который никогда не смеялся, ни с крестной матерью, стремившейся его убить.

Ярослава